Беатрис - Лина Бенгтсдоттер Страница 18

Чарли легла на постель в гостиничном номере и включила телевизор. Выбритый до блеска диктор рассказывал о новостях — вернее, об отсутствии новостей по поводу похищения Беатрис Пальмгрен. Фотографии виллы в Хаммарё, Стина крупным планом, призывающая общественность звонить в полицию, если они что-то видели или слышали. Затем краткое интервью в городе — мама с малышом на руках, которая, глядя прямо в камеру, сказала, что все это ужасно, что весь город затаил дыхание.

Как раз в тот момент, когда Чарли уже почти засыпала, перед глазами нарисовался образ. Мужчина в кожаной куртке, запах дубленой кожи и смех. Она открыла глаза и уставилась в темноту, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь еще: черты лица, цвет волос — все, что угодно. Когда у нее ничего не вышло, она снова закрыла глаза, пытаясь вернуться в то состояние, в котором только что находилась, но это не получалось — сердце отчаянно стучало. Что же произошло, черт подери?

Чарли заставила себя мыслить спокойно и рационально. Опасности нет. Не впервые она привела к себе домой мужчину — единственная разница, что в этот раз она забыла его. Но она осталась жива и не пострадала.

Однако эти мысли почему-то не утешали.

Она поднялась с постели, отодвинула тяжелые темные портьеры на окнах и выглянула на улицу. Под окнами, чуть пошатываясь, шли под ручку две молодые легко одетые женщины, а за ними несколько мужчин в костюмах и пальто. Суббота — народ идет в бар или уже из бара. Часы показывали двадцать минут первого. Чарли понимала, что ей следует лечь обратно в постель, но вместо этого открыла мини-бар.

Там стояла маленькая бутылочка с красным вином и буквально просила, чтобы ее выпили. Отпив три больших глотка, Чарли ждала, пока придет долгожданное чувство покоя. «Плевать, что эффект недолговечный, а похмелье тяжелое, — подумала Чарли. — Игра стоит свеч».

Ей вспомнился последний визит к психологу.

— Расскажи мне какое-нибудь воспоминание детства, — попросила Эва. — Первое, что придет в голову. Что ты помнишь?

— Маму.

— Свою маму?

— Да.

— Что она делает?

— Она… танцует. Она танцует в нашем саду в Люккебу.

— А ты? Что делаешь ты?

— Я сижу на подоконнике в своей комнате и смотрю на нее. Я хочу, чтобы она зашла в дом, потому что на ней слишком мало одежды, а на улице холодно, но она словно бы не слышит меня, так что я… я выхожу в сад и пытаюсь увести ее, но она слишком быстро движется.

— Пусть она остается в саду, просто сделай музыку потише. Что бы ты сказала ей сейчас, если бы она остановилась и послушала тебя?

— Чтобы она зашла в дом, потому что уже поздно… что я боюсь…

— Чего ты боишься?

— Что она покинет меня, что я останусь одна.

— Скажи ей об этом.

И Чарли закрыла глаза, вызвала в памяти образ сада в Люккебу, где музыка стихла и Бетти замерла в разгар танца.

— Я не хочу, чтобы ты покинула меня, мама. Я не хочу остаться одна.

Чарли вернулась в постель, достала телефон, посмотрела температуру и констатировала, что прогноз верен. Всего два градуса. Она надеялась, что Беатрис не замерзнет, что кто-то — кто бы это ни был — согревает ее. «Пусть мы найдем ее живой», — подумала она. Однако замерзшее маленькое тельце так и стояло у нее перед глазами, когда она засыпала. Синие губы, закрытые глаза.

Ночью мне приснился стрелок в торговом центре. Он ходил с заряженным ружьем и стрелял во всех подряд. Люди падали на пол, истекали кровью и умирали. Мне пришлось спрятаться с малышкой за картонными коробками. Она дергалась и ныла. Если она сейчас же не замолчит, все пропало! Мне пришлось закрыть ладонью ей рот — и держать слишком крепко и слишком долго. Но мне просто хотелось, чтобы она осталась жива!