Однажды летним днем - Наталия Антонова Страница 18

– А что говорит об этом интернет? – улыбнулась она.

– Молчит как партизан, – подыграл ей Миндаугас. И предположил: – Может быть, она придумала рекомендацию от Шумской?

– И мы так легко клюнули? – улыбнулась Мирослава.

– Ну…

– Наш телефон она у кого-то всё-таки получила. И не исключено, что на самом деле от Шумской. Лгать ей не с руки. Ведь мы легко можем выяснить правду.

– Позвонить Шумской?

– Не будем торопиться. Скорее всего, объяснение имеется простое. И мы узнаем его от самой Шведовой-Коваль. Лично я предполагаю, что Карина Викторовна в своё время училась в школе, где преподавала наша будущая клиентка. Ведь раньше не было элитных школ, и нынешние бизнес-леди были ученицами обычных советских школ.

Морис согласно кивнул и спросил:

– Может, выпьем по чашке чаю, пока есть время? Я испёк апельсиновый кекс.

– Если бы Шура знал о твоих изысках, он бы уже примчался, – улыбнулась Мирослава.

– Увы, увы, – ответил Морис. – Наполеонов сообщил мне, что занят делом, которое испортило ему и настроение, и аппетит.

– Что за дело? Хотя, вероятно, то самое, что предстоит расследовать нам.

– Я тоже так думаю. Шура был краток. Сказал только, что какая-то беременная барышня убила своего любовника.

– Да, ты прав, настроение от этого точно не улучшится. Пойдём лучше есть твой кекс.

Они спустились вниз. Большой пушистый кот чёрного цвета тотчас спрыгнул с кресла, на котором он мирно дремал всё это время, и важно прошествовал вслед за детективами.

Окно в столовой было распахнуто настежь, и, несмотря на самое начало лета и приближающийся вечер, солнце не жалело тепла.

На подоконнике в горшочках цвели три петунии – фиолетовая, жёлтая и белая.

И даже при раскрытом окне их аромат наполнял гостиную пьянящим ароматом.

– По-моему, не хватает ещё розовой, – сказала Мирослава, глядя на цветы.

– Но тогда получится чётное число, – возразил Морис.

– Можно добавить ещё лиловую.

Миндаугас не стал спорить и проговорил нехотя:

– Пожалуй.

Мирослава весело рассмеялась и поставила чайник на конфорку. Пока вода закипала, Морис нарезал кекс и выделил кусочек коту, который тотчас принялся за еду.

– Мы с тобой даём коту неправильную пищу, – вздохнула Мирослава.

– Так маленький же кусочек, – оправдался Морис, – к тому же я не могу долго выдерживать его умоляющий взгляд.

Дон съел то, что ему дали, и чтобы не усугублять разногласий между хозяевами, принял мудрое решение – отправиться на прогулку.

Едва детективы доели кекс и допили чай, как раздались соловьиные трели. Сработал звонок на воротах. Морис не спеша поднялся, нажал кнопку на пульте и отправился встречать клиентку.

В распахнутые ворота въехал мотоциклист. На лице Мориса промелькнуло удивление, которое он тотчас согнал.

Мотоциклист остановился, снял шлем, и Морис увидел перед собой пожилую даму.

Приложив максимум усилий, чтобы не дать лицу вытянуться, он предложил даме руку. Та приняла её с важностью фрейлины королевского двора, но не удержалась, по-мальчишески резко спрыгнула с мотоцикла и только тут взглянула на Миндаугаса.

Андриана, а это была именно она, замерла на месте как зачарованная. Самым красивым мужчиной, которого она видела в жизни, по её твёрдому убеждению, был встреченный ею в юности Артур Соколов. Но тот был земным мужчиной, хоть и провёл большую часть своей жизни в поднебесье.

А существо, которое стояло перед ней, было божеством, сошедшим с Олимпа, или ожившим античным мрамором, на который падали косые лучи предвечернего солнца, делая его живым и таким одухотворённым. Она не могла оторвать от него взгляд, и губы не слушались её.

– Вы нормально себя чувствуете? – спросил он любезно. И приятный приветливый голос его при этом вовсе не был похож на громовой рокот с небес.

Она оступилась, попытавшись сделать шаг, и он бережно подхватил её под локоть. И тут Андриана почувствовала, что рука у него тёплая, можно даже сказать горячая, какими и бывают обычно руки у мужчин.

– Я по делу, – хрипло произнесла она, изо всех сил пытаясь придать себе солидность.

– Естественно, – ласково улыбнулся он, – пойдёмте, я провожу вас, Мирослава уже ждёт.

– Я Андриана, – зачем-то сказала она и добавила поспешно: – Карлсоновна.

– Морис Рональдович, – ответил он с лёгкой улыбкой, – но лучше без отчества. Я так привык.

Она послушно кивнула и пошла за ним в дом.

– Проходите, – сказал Миндаугас, открывая кабинет детектива перед посетительницей.

Андриана Карлсоновна окинула цепким взглядом поднявшуюся ей навстречу девушку.

– Меня зовут Мирослава. Проходите, садитесь.

– Я Андриана Карлсоновна Шведова-Коваль. Педагог.

Если бы Андриана хотя бы смутно догадывалась о том, сколько детективам известно о ней, то, наверное, ощутила бы себя нагой и провалилась сквозь землю. Но она, естественно, ни о чём не догадывалась и поэтому сказала: – У меня к вам серьёзное дело.

– Я вас внимательно слушаю.

– Внучка моей близкой подруги попала в беду.

Видя, что детектив молчит, Андриана Карлсоновна выразилась яснее:

– Её обвиняют в убийстве мальчика, с которым она до этого встречалась.

– Мальчика? – озадаченно переспросила Мирослава.

– Да, – кивнула Андриана, – понимаете, они учились в одном институте и встречались, а потом он женился на другой. Но он не сам женился! – поспешно добавила Андриана.

– То есть? – лицо детектива приняло озадаченное выражение.

– Его заставил жениться отец! – пояснила Андриана.

– Невеста оказалась беременной? – предположила Волгина.

– Да, но не это главное! Ведь Виолетта тоже беременна.

– Виолетта?

– Внучка моей подруги.

– Почему же этот Казанова в таком случае женился именно на той девушке?

– Потому что она богатая! У неё папа банкир. – Андриана вздохнула и добавила: – А таких, как моя подруга, да и я сама, теперь называют нищебродами.

– Не говорите глупостей! – резко оборвала её Мирослава.

– Это не глупости! Я сама слышала это из уст одной так называемой светской львицы.

– Вот именно, так называемой, – ободряюще улыбнулась детектив учительнице. – Но давайте вернёмся к внучке вашей приятельницы.

– Она не приятельница, – поджала губы Андриана, – а подруга.

– Извините, – постаралась скрыть невольную улыбку Мирослава, – к внучке вашей подруги. Насколько я понимаю, девушка убила своего бывшего из ревности?