Мост Дьявола - Лорет Энн Уайт Страница 18

Пратима молчит. Я смотрю на нее.

Она снова глубоко вздыхает.

— Не знаю. Я знаю только, что Лиина хотела быть похожей на определенных девочек. Ей хотелось стать своей среди них.

Я хмурюсь и вглядываюсь в лица, обведенные красным. Бет. Мэдди. Чейенна. Эми. Сима. Самые популярные девочки.

В Твин-Фоллс есть только одна начальная школа и одна средняя школа. По одному классу на каждый год обучения. Большинство местных детей, которые познакомились еще в детском саду, вместе переходят из одного класса в следующий. Все ходят друг к другу на дни рождения, совершают покупки в одних и тех же магазинах. Посещают одни и те же спортивные и общественные мероприятия. Такова природа маленьких городов. Я так понимаю, что если ты не вписываешься в компанию сверстников или испытываешь одиночество, особенно если тебя недолюбливают, то ты оказываешься в аду. Потому что у тебя нет выхода.

Я облизываю губы и говорю:

— Как вы думаете, кто-нибудь из детей на этих фотографиях был хотя бы чуточку ближе к Лиине, чем остальные? Кто-нибудь, кто мог бы помочь нам выяснить, что с ней произошло с тех пор, как ее последний раз видели у костра?

— Если и был такой человек, она не рассказывала мне об этом. — Большие, темные глаза Пратимы влажно блестят. — Мы думаем, что бережем детей, когда велим им, что нужно делать, когда стараемся контролировать их. Мы думаем, что если занять их спортом, то они не попадут в беду. Но мы ошибаемся.

Внезапно я замечаю маленькую темноволосую голову, выглядывающую из-за двери. Это Ганеш. Глаза шестилетнего ребенка широко распахнуты. Он смотрит, слушает и учится.

Его мать разворачивается посмотреть, что привлекло мое внимание.

— Ганеш! Иди отсюда! — Она властно машет рукой. — Убирайся. Как ты можешь стоять и подслушивать?

Мальчик с легким топотом убегает по коридору. Я слышу, как хлопает дверь. Пратима опускается на кровать своей дочери и закрывает лицо ладонями. Она снова начинает плакать.

* * *

Когда мы Люком идем на пронизывающем ветру к нашему немаркированному автомобилю, я ощущаю, что за нами наблюдают, и оглядываюсь на дом. Наверху у освещенного мансардного окна видна маленькая тень. Снова Ганеш, играет в сыщика. Когда я смотрю на него, меня охватывает печаль. О чем думает этот мальчик? Что он услышал из нашего разговора? Что он понял о смерти старшей сестры — о событии, которое навсегда изменит его?

Я поднимаю руку, чтобы помахать ему, но он исчезает. Люк молча смотрит на меня с другой стороны автомобиля. Я опускаю руку и забираюсь на место водителя. Пристегиваюсь, не глядя на Люка, и завожу двигатель. Когда мы выезжаем на дорогу, ведущую к дому Эми Чан, начинается дождь. Эта девочка сообщила о том, что видела Лиину на мосту Дьявола в два часа ночи 15 ноября.

— Пока ты была наверху, позвонили из лаборатории, — говорит Люк. — Они высушили страницы дневника. Почерк можно разобрать. Они высылают копии в участок.

Я напряженно киваю.

— Лиина крала вещи. Пратима думает, что она «одолжила» у других детей записную книжку, томик стихов, медальон и губную помаду. Однажды она украла косметику в магазине.

— Значит, вот что Пратима скрывала от своего мужа внизу?

— Похоже на то.

Я поворачиваю на бульвар, который ведет в гору, где находится фешенебельный квартал города. Мы направляемся к Смоук-Блаффс — гранитному выступу, на котором стоит дом Чанов, похожий на свадебный торт с колоннами, в окружении таких же нарядных домов.

— Этот медальон — довольно распространенная безделушка, верно? — Я кошусь на Люка. — Он мог принадлежать кому угодно.

— Мы снова соберем детей для расспросов, — говорит он.

— А у тебя есть дети?

— До этого так и не дошло. А потом наш брак распался, и было уже слишком поздно.

Я снова кошусь на него.

— Ты в разводе?

— Женат на работе. — Он смеется. — Так было всегда; это профессиональный риск, особенно если работаешь в отделе убийств. Понятно, что моей бывшей надоело быть второй скрипкой в оркестре. В конце концов, это был полюбовный развод, если так можно говорить о подобных вещах.

Дождь неожиданно превращается в ливень. Осенний муссон. Потоки воды струятся по крутой дороге, и ветровое стекло затягивает мутной пеленой, несмотря на работающие «дворники». Как правило, неизменные осенние муссоны воспринимаются как фоновый шум в моей жизни. Сегодня все выглядит по-другому. Дождевые капли разбрызгиваются по стеклу с такой упрямой настойчивостью, как будто хотят что-то сказать.

Я думаю об утратах. О ежедневных провалах, которые мы оставляем за собой. Кроссовка Лиины, ее окровавленный носок. Ее мокрый рюкзак и книжка стихов, застрявшая между валунами на речном берегу. Плавающие в воде страницы дневника. У этой девочки были свои планы и мечты. Теперь ничего не осталось.

— Этот Дарш Раи, ты его знаешь? — спрашивает Люк, когда сворачиваю на улицу, ведущую к дому Чанов.

— Да. Симпатичный парень двадцати лет или чуть постарше. Работает на целлюлозном заводе по другую сторону бухты. Никогда не имел неприятностей с полицией. Судя по отзывам, весьма приятный человек. Всегда аккуратно одет, питает страсть к реставрации старых автомобилей. Девушки роятся вокруг него.

— Нам нужно поговорить с этим богоданным кузеном Даршем. — Люк смотрит на часы. — Мы нанесем ему визит сегодня вечером, после беседы с Эми Чан. Пока не распространились слухи о смерти Лиины.

Как и дождь, сегодня Люк отличается какой-то упрямой настойчивостью. Я его понимаю. На первом этапе расследования убийства время имеет первостепенное значение, а мы уже отстаем от графика.

— Еще что-то не так с ее отцом, — добавляет он. — Нужно проверить его биографию.

— Что не так с Джасвиндером? — удивленно спрашиваю я.

— Хм-мм…

Я сворачиваю на подъездную дорожку.

— Джасвиндер может казаться чересчур властным и грубоватым, но он хороший человек, Люк. А сейчас ему больно. Черт побери, не знаю, что бы стало со мной, если бы кто-то сотворил такое с моим ребенком. Он работает в местной транспортной компании на регулярном автобусном маршруте. Все его коллеги могут подтвердить, что он славный и достойный человек. — Я останавливаю автомобиль и вспоминаю синяки на теле Лиины. — Ты же не думаешь, что он имел какое-то отношение к смерти своей дочери?

Он пристально смотрит мне в лицо и тихо говорит:

— Ты лично знаешь их всех, Рэйчел. Всех главных игроков. Именно поэтому шеф Дойл хотел, чтобы я был в команде как внешний наблюдатель. Трудно сохранять объективность, когда ты долго живешь в таком маленьком городе. Поэтому RMCP каждые пять лет переводит сотрудников в новые места — чтобы они не оказались слишком заинтересованными и не утратили объективность. И хотя я не думаю, что Джасвиндер Раи каким-то образом причастен к случившемуся, нельзя исключать ничего. Статистически женщины чаще всего страдают от насилия со стороны тех, кого они хорошо знают. А здесь что-то не так, и я чувствую это.