Танцы в нечётных дворах - Элен Витанова Страница 17

Теперь ее жизнь точно будет иной — Эльза это знала. Какие бы сложности ей не предстояли, все будет хорошо. Подумать только: если бы не история со Стасом, если бы она не вышла за него замуж, а он не изменял ей — всего этого не случилось бы. Ни поезда, ни Ольги, ни Эллы, танцующей в нечетном дворе, и маму бы она не встретила. Может быть, никогда не встретила бы… Даже подумать страшно. Все в жизни происходит для чего-то, все к чему-то ведет. И все, что случилось дома — было ее дорогой к счастью. Надо ехать обратно, решить с разводом, сделать маме паспорт, а затем вернуться в этот чудесный город и счастливо жить дальше. Разве здесь можно быть несчастной? Стоит, пожалуй, уговорить Ольгу сделать то же самое. Когда Эльза зашла в комнату, подруга складывала вещи в большой полосатый чемодан.

— Какое чудесное ретро! Наташин чемодан?

— О, нет. Мне его подарил мужчина из соседней комнаты. Сказал — ему больше не понадобится, потому что он до конца жизни решил остаться здесь. Какой-то блаженный. А ты загорела!

— Да, вчера целый день провалялась на пляже с красивым парнем. Он, кстати, полицейский и театрал — два в одном.

— Ого. А ночью где была?

— Ночь провела в замечательной компании двух пятидесятилетних дам.

— Ну и развлечения у тебя!

— А где была ты?

— Делала визу, покупала билет, кое-какие вещи. Сегодня меня здесь уже не будет.

— Это ужасно грустно. Во сколько отплывает пароход?

— Самолет. У меня билет на самолет. Через четыре часа надо быть в аэропорту. Попытавшись улыбнуться, Эльза выдавила из себя:

— Ну что ж, значит, еще есть время выпить шампанского.

— Это точно. Вот только чемодан соберу.

Эльза вышла в ванную, как она думала — поплакать. Бессонная ночь давала о себе знать, высокая концентрация новых переживаний — тоже. Однако, глядя себе в глаза в старом зеркале, не удалось проронить ни одной слезинки. Пришлось просто умыться и выйти.

— Оля, а почему ты не хочешь вернуться домой, разобраться со всеми проблемами и жить дальше? Например, здесь…

— Потому что это плохо закончится, — Оля пристально посмотрела ей в глаза. — И еще потому, что я уже все решила.

— Ну как закончится, ты не знаешь, — голос у Эльзы неожиданно задрожал, — а что до решений, то умные люди нередко их меняют …на более верные.

— Значит, я дура, потому что менять ничего не стану. Не сердись на меня. Когда-нибудь я вырасту и все пойму. Но будет поздно.

Это была шутка. Но внутри словно натянулась струна, которую если тронешь — зазвучит настоящая боль. Эльза кротко улыбнулась:

— Поздно не будет. Мы все равно скоро увидимся.

Час спустя девушки вышли из дома и зашли в ближайшее кафе. На деревянные циновки поставили бокалы и холодное шампанское, которое в этом городе было определенно не то. Попробовав, Оля снова попросила меню, в котором — о, чудо! — нашелся тот самый брют, который они с удовольствием выпили бы дома. Если бы там встретились, конечно. Оля рассказывала о своих планах: она летела в Турцию отдохнуть, а затем собиралась путешествовать.

— Вот в Америке я, например, никогда не была… Мне кажется, там должно быть неплохо — для таких, как мы с тобой.

— Не знаю, мне всегда больше нравилась Европа.

— Значит, будешь летать ко мне в гости и тратить на это кучу денег. Ведь прилетишь же?

— Если ты не вернешься, прилечу.

Эльзе было искренне жаль, что Ольга снова выбрала побег. Так хотелось открыть ей глаза, рассказать обо всем, что произошло, все чудеса — о маме, об Элле, о поклонниках и малахитах… Но Эльза молчала, потому что чувствовала: чтобы подруга поняла, что жизнь — это не череда несчастий, а просто такой путь к радости, что-то особенное должно произойти именно с ней. Кто знает, может, это произойдет в Турции? Или где-нибудь по дороге? Какое право она имеет останавливать ее, удерживать от чего-то, и тем самым мешать ее счастью? Никакого.

— Знаешь, Оль, у меня есть тост. Я хочу выпить за то, чтобы все, что причинило тебе боль и неудобства, в итоге стало твоей дорогой к счастью.

— Витиевато излагаешь. Я, пожалуй, выпью просто за счастье.

Ольга разлила остатки шампанского по бокалам, они чокнулись и выпили. Пора было идти.

В полном молчании они поднялись по лестнице, где все так же сильно благоухала акация. Только теперь сладкий запах перестал быть волнующе приятным, а скорее раздражал. А, может, это сказывалась нервозность, такая естественная накануне расставания подруг? Подруг? Эльза усмехнулась про себя. Как можно называть другом человека, которого знаешь… Она посчитала в уме — которого знаешь пятьдесят три часа. Нет, до пятидесяти трех часов еще… Она вынула из сумки телефон: еще двадцать пять минут.

Такси приехало быстро. Водитель положил в багажник полосатый чемодан, и, видя, что девушки молча стоят друг напротив друга, тактично сел в машину и выключил мотор. Оля взяла Эльзу за руку и потянула за угол. Они оказались под номером дома — на этот раз четным. «Это плохо, — подумалось Эльзе, — не надо Оле уезжать». В этот момент Ольга обняла ее и заплакала.

— Мы еще увидимся, — шептала она Эльзе в мокрую от слез шею. — Я очень полюбила тебя, но мне, правда, надо ехать. Я позвоню тебе, дай только номер телефона… Тут Эльза подумала, что вот чего у нее не было эти последние дни — так это номера телефона. Она отстранилась, открыла сумку и вынула визитку — ту, из прошлой жизни.

— Вот, звони в театр, по этому номеру. Остальные отвечать не будут.

— В театр?

— Да, я обязательно приду на работу, потому что это единственное, что мне в той моей жизни нравится. Я оставлю там свой новый номер телефона. И, знаешь, что? Попроси Николетту, скажи ей, что ты — Оля, информация будет у нее. Так вернее.