В ожидании Апокалипсиса - Чингиз Абдуллаев Страница 17

Вечером того же дня они доехали до Ганновера, остановившисьв двух соседних номерах отеля.

Ужинали вдвоем на террасе. Мария надела темное платье исняла наконец свои черные очки; Дронго впервые с удивлением заметил, как онахорошо выглядит. Мария, перехватив его взгляд, усмехнулась, не выдавая своегоудовольствия.

— Вы хорошо смотритесь, — немного растерянно проговорилДронго.

— Благодарю. — Мария прошла к столу. Он сел напротив.

— Я и забыла уже, когда надевала это платье, — честнопризналась она. — Вожу его с собой для работы. Иногда приходится появлятьсявечером на приемах.

Дронго вспомнил о ее работе и с отвращением подумал, что иэтот наряд служит ей для выполнения очередных заданий. Он углубился в изучениеменю. Мария свою карту не тронула.

После того как официант, приняв заказ, удалился, Дронгопроверил скэллер и обратился к Марии:

— Вы передадите завтра сообщение о нашей встрече с ЭдитЛиберман?

— Связной будет ждать в двенадцать часов, — кивнула она. —Сообщение у меня уже готово. Думаю, что немцы получат информацию через день.

— Мужественная женщина эта Эдит, — словно раздумывая,произнес Дронго. — Всю оставшуюся жизнь она будет под наблюдением. Даже длямужчин это тяжело, а представьте, каково ей.

Мария посмотрела на него, ничего не ответив.

— Если все пройдет нормально, я выеду в Брюссель через двадня, — напомнил Дронго.

Официант принес заказ, бесшумно расставляя все на столе.

— У нас серьезные разговоры всегда в ресторанах, —улыбнулась женщина, тряхнув головой.

— Просто я люблю вкусно поесть. Ваше здоровье… Как выдумаете, она справится? — спросил он.

— Конечно, справится. Ей только пятьдесят три года. А онасидит одна дома. От такой жизни можно сойти с ума. Это просто подарок для нее,— серьезно ответила Мария.

Он сосредоточенно жевал. Кажется, впервые он начал понимать,что движет самой Марией в ее работе.

— Вы тоже? — наконец спросил Дронго.

— Не поняла, — хмуро сказала Мария.

— Вами тоже движет чувство одиночества? Простите, можете неотвечать, если вам не хочется.

— Хочется. — Она взяла бокал. — Ваше здоровье, Дронго, —сделала глоток. — Да, я тоже боюсь одиночества, — призналась Мария.

«Десять лет, — вспомнил он. — В восемьдесят втором убили еемужа».

— Почему вы не вышли замуж? Вам тогда было двадцать четырегода.

— Мне было тогда очень больно, — чуть помедлив, ответилаМария, — я не могла просто нормально мыслить. После смерти мужа эта кроваваямясорубка меня доконала. Я ведь работала в штабе военной разведки. А потомстала снайпером. Через два года меня направили в школу КГБ, потом моя работа вуправлении «К». Вы были правы, я действительно больше ничего не чувствую. Всечувства постепенно атрофировались.

Она достала сигареты, щелкая зажигалкой. К ним подскочилофициант.

— Здесь нельзя курить, миссис, — быстро проговорил онпо-английски.

— Оставьте, — попросил Дронго, доставая сто марок. — Вотштраф за ее курение. Вы же видите состояние женщины.

Официант денег не взял.

— Простите, мистер, — виновато пробормотал он, отходя отних.

— Мои вопросы вас расстроили, извините меня.

— Нет, при чем тут вы? — Мария махнула рукой, не переставаядымить. — Просто вы были правы сегодня утром. Я все понимаю. Но остановитьсяуже невозможно.

— Если бы во время нашей встречи с Либерман к ней заглянулаконтрразведка, вы правда стреляли бы в меня?

— Да, — сразу ответила Мария, — безусловно. У вас не было быв таком случае ни одного и шанса спастись.

— Спасибо за откровенность. Значит, вы все-таки имеетеинструкции на этот счет.

— Только ради спасения операции. А вообще я должна охранятьвас.

— Своеобразная защита, вы не находите?

— Не знаю. Это меня не интересует. Официант принес мясо сгарниром.

— В разных странах мира, кажется, в Австрии и в Дании, ямного слышал об убийце-женщине по кличке Кобра. Я представлял вас постарше.

— Я вас тоже. Сколько вам лет на самом деле?

— Почти тридцать пять.

— А выглядите намного старше, значит, мы примерно одноговозраста. Так что ваши предположения были верными.

— Нет, — возразил Дронго, — я думал, что вам лет шестьдесят.В 1986 году в Нью-Йорке в меня стреляла профессиональная убийца Луиза Шарнер.Ей тогда было сорок пять. Видимо, убийство — профессия женщин средних лет. Ябыл тяжело ранен.

— Ее нашли?

— Разумеется, нет.

— Я слышала об этом, но не знала подробностей. Вы тогдапроводили операцию по обеспечению безопасности глав государств на сессии ООН.

— Верно. Но это все в прошлом. Я долго болел, почти три годане работал. И наконец осенью девяносто первого получил очередное задание —отправиться в Австрию.

Женщина достала вторую сигарету. Официант, смирившийся сподобным нарушением, больше не подходил. Для аккуратного немца должно былослучиться нечто исключительное, чтобы посетители осмелились нарушить строгиеправила ресторана. Поэтому он благоразумно молчал.

— Там я встретился с женщиной. С любимой женщиной, которуюждал несколько лет. Кроме нее, у меня там находилось двое связных, один из нихбыл моим близким другом. Рассказывать дальше?

Она молча кивнула.

— Выяснилось, что меня послали для подставки. Тогда в Венешла крупная игра трех разведок — советской, американской и МОССАДа. Моего другаубили наши, другого связного — израильтяне. Женщину — сами американцы.Интересная комбинация, правда? — горько спросил он.

Она смотрела ему в глаза. Рот был плотно сжат, и теперьвидны стали упрямые складки, начинавшиеся от подбородка.