Леший - Николай Старинщиков Страница 17

Мы опускались по истертым ступеням. Кажется, это был подвал. Коридорная открыла дверь с висящими на ней красными пожарными ведрами и загнутым ломом.

– Я верю вам. Бегите… – зашептала она.

– Я позвоню… Вы замужем?

Это удивило ее: экий дурак. При чем тут «замужем», когда надо бежать во все лопатки. И все-таки она сказала: нет, она не замужем.

– Прощайте. И спасибо… – Я успел поцеловать ее в губы, прежде чем тяжелая дверь, прогремев ведром, замкнулась перед моим носом.

Впереди были задворки какого-то учреждения. Вдоль стен валялись старые колеса, лежали истертые об асфальт метлы, и даже старая телега, задрав на забор оглобли, стояла здесь. В конце двора виднелись ворота. Подойдя к ним, я осторожно выглянул: улица была пустынна. Одним концом она упиралась в реку, а другим выходила на оживленную магистраль. Там мелькали автомобили. Через секунду по ней, мерцая маяками и оря сиренами, пронеслась вереница милицейских машин. То была погоня по мою душу.

Тяжело шагая с ношей в руке, я вышел на трассу, остановил такси и быстро ушел от опасного места. Почему-то мне было безразлично, каким образом на меня вышли в гостинице. Путей много. У противника огромный аппарат. Возможно, лысый заподозрил во мне настоящего Толика, возможно, обо мне рассказала проводница, возможно многое другое. Нельзя терять контейнер. Нужно уходить надолго и вновь отращивать волосы. Нужна хата, чтобы отсидеться.

Такси было частным. Мы выехали за город. У придорожного кафе я попросил водителя остановиться: хотел проверить, нет ли за мной слежки. Шоссе было прямым и чистым. Все автомашины следовали мимо, не останавливаясь.

Пистолет в кармане брюк оттягивал книзу ремень. Если бы меня вновь настигли работники милиции, я не вступил бы с ними в бой. Они ни в чем не виноваты. Им не известно, кого они на самом деле пытаются задержать. И вдруг, как озарение, в голову пришла чудная мысль. Подобным способом пользовались всегда. Почему бы и мне не употребить его во благо?! Никто точно не знает, кто я на самом деле. На меня пытались повесить преступление, которого я не совершал. Я пытался изменить внешность, в то время как следовало изменить общественное положение. Изменив общественный статус, можно действовать официально.

Расплатившись с водителем, я попросил его развернуться и ехать назад в город. Мне срочно понадобился гарнизонный магазин. Говорят, если повернуть с дороги назад, то пути не будет. Посмотрим, насколько это верно.

Таксисту было все равно, в какую сторону ехать, лишь бы исправно платили. Минут через тридцать-сорок такси оказалось перед широкой дверью Военторга – гарнизонного магазина. Осталось войти внутрь и выбрать для себя полковничью форму.

В магазине было пустынно. Девушка за прилавком скучала. Ей следовало потребовать у меня удостоверение. Она нехотя встала: что клиента интересует? Клиента интересовала форма высшего начальствующего состава органов внутренних дел, но не внутренней службы, а чисто милицейская – цвета серой мыши, четвертого роста, пятьдесят четвертого размера в плечах. В талии на пятьдесят второй размер или даже ниже. Фуражка с синим околышем, как у следователей. Просвет на погонах – тоже такого же цвета. Эмблемы – щит и меч.

– Вам подгонят в нашем ателье, – оживилась девушка, вовсе не желая напоминать об удостоверении. Форму теперь можно купить хоть на базаре, но без чека и, естественно, без гарантии.

Форма сидела замечательно, я выглядел в ней словно швейцар у гостиничного вестибюля. Фуражка с козырьком закрывала всю верхнюю часть лица. Вот только брюки не держались, сползали.

Закройщица, она же портной, с зажатыми меж губ булавками, крутилась вокруг, поддерживая штаны: «Ничего. Как раз хорошо… Это ничего, что они просторные. Зато не тесно и будет проветриваться в жару. Позади специальный шов предусмотрен – чик, и готово. Всех дел на десять минут всего-то…»

Пришлось мычать в ответ: жена выстирала единственный комплект в концентрированном растворе хлорной извести. Вместе с погонами и удостоверением. В результате получился не офицер, пугало. А завтра – строевой смотр. Сам генерал будет проверять экипировку…

Брюки принесли в примерочную. Я запрыгнул в них. Они сидели на мне как влитые. К форме я приобрел также полуботинки и черную кожаную куртку на «молнии» со съемными погонами.

Заплатив за одежду, ремень, звездочки, эмблемы, нагрудную оперативную кобуру, а также за нашивку погон, я присел у входа. Таксист покорно ждал на улице, упершись задом в багажник и скрестив на груди руки.

Коробку с новенькой курткой и гражданской одеждой поставили у моих ног. Я был в фуражке и форме.

Таксист ошалело таращился на подошедшего к нему полковника в фуражке с огромным козырьком. Он совершенно не хотел узнавать недавнего пассажира. Пришлось и ему рассказывать историю о нерадивой жене, сгубившей одну-единственную форму, которую полковник берег исключительно для строевых смотров.

Наконец до него дошло. Такси рявкнуло мотором и понеслось к Главпочтамту. Получив на руки очередную порцию «утешительных», водитель снова ждал «командира» у входа.

Звонок с Главпочтамта, кажется, ничуть не расстроил людей в Москве. Там лишь переспросили, действительно ли погиб напарник.

– Да, погиб, – подтвердил я.

– Но, может, это не он? – продолжали не верить там.

– Контейнер на месте. Все сходится. Не могу открыть вторую половину, не знаю кода.

– Записывай: двенадцатого, ноль восьмого, семидесятого года рождения. Остальные данные внутри. Желаем удачи. Выходите на связь регулярно, согласно инструкции…

В Центре почему-то промолчали, узнав, что я, оставшись в одиночестве, собираюсь работать один и не требую поддержки. Кажется, это их устраивало. Может быть, у них сейчас не хватает людей и послать некого. Один уже погиб. Зачем еще рисковать. Связист в Центре почему-то спросил, где меня можно найти. Я ответил, что выйти на меня можно будет обычным порядком, и второпях пообещал в следующий раз сообщить свой точный адрес. Связист порадовал: говорить можно открыто, приборы не зафиксировали подслушивания.

– Понятно, – ответил я и повесил трубку.

«Выйти на меня… Выйти на меня?!» Странно… Такой проблемы никогда перед Центром не стояло. Даже если бы она возникла, решать ее пришлось бы самому агенту либо руководителю направления. Оперативный дежурный, которого мы именуем связист, вовсе не обязан ломать голову над тем, как меня найти.

Убийца напарника не успел завладеть контейнером, вдруг понял я. Его спугнули, и он ушел через окно… Вот почему была полностью опущена рама в купе. «Я должен их отвлекать, – пришло вдруг простое и ясное, как божий день, решение. – Они должны работать на два фронта. Это расстроит им планы и даст возможность выйти на них самих». Однако случайно ли бандиты вышли на моего напарника? В целом поезде среди множества мужчин был выбран именно тот, кто был нужен. На него могли выйти еще на Казанском вокзале. Все верно, так все и произошло. Парня вели от самой Москвы, выбирая лишь момент устранения. Наносить удар сразу они не решились. Это навело бы на определенные размышления. Следствие могло решить, что интересы заказчика убийства кроются в столице. Кроме того, убийство в начале пути – это много шума. А так они поступили профессионально, и никто не заметил. Улита сделала свое дело, спрятала рожки и тихо уползла.