Хомут на лебединую шею - Маргарита Южина Страница 17

– Ну… с другом хочет брат-то поговорить… Чево с им делать-то, пропускать?

Николавна поднялась, подошла к окошку и крикнула Фоме:

– Ты, слыш чево… Ты паспорт покажи свой.

Фома протянул паспорт.

– Дык а чевой-то у вас разны фамильи? – насторожилась охранница.

– У нас с ним матери разные были… – со слезой в голосе проговорил Фома. – У нас только отец общий… Вот поэтому и получилось, что он Псов Назар Альбертович, а я Неверов Фома… Леонидович.

– Ну чево ж, быват, – вошла в положение Николавна и щелкнула кнопочкой. Вертушка закрутилась, пропуская «несчастного брата» на завод.

– Ты вон туда иди, вишь, откуда дымок? Там Борька Аникеев работает, он больше всех с Назаркой-то дружил. Ты иди, спросишь Аникеева, тебе покажут.

Фома и правда спросил, ему и правда показали. Аникеев был щуплым мужичонкой, с добрыми красными глазами и с младенческим пушком на голове. Он упоенно швырял уголь лопатой в жаркую пасть печи, и по его костлявой спине сбегали струйки пота.

– Здравствуйте! – крикнул Фома. – Мне бы поговорить…

– Мне бы тоже, так вот видишь, едри ее! Не отпускает милашка моя. Сто потов сойдет, пока накормишь. А чего за разговор?

– Брат у меня… Псов Назар… Погиб брат, на похороны я не успел, добирался долго, вот и хочу сейчас с кем-нибудь о нем поговорить, вспомнить…

– Помянуть, что ль? – уже внимательнее посмотрел на непрошеного гостя Аникеев.

– Ну да… и помянуть.

– Так чего сюда пришел? На заводе нельзя, сразу всех премий лишат, а то, чего доброго, и вовсе выпрут. Сейчас сколько времени?

– Так уже час.

– У меня в четыре смена заканчивается. Ты к проходной подъезжай к четырем, я тебя встречу, и помянем. Только не забудь.

До четырех Фома успел съездить в забегаловку, купить нехитрой закуски, выпивки, взял в киоске журнал «Колесо» и уселся дожидаться назначенного часа.

Аникеев не подвел, появился ровно в четыре. Выйдя из проходной, он повертел головой в разные стороны и, заметив, что Фома машет рукой ему из «Жигулей», радостно кинулся к машине.

– Не подвел, значит, молодец, – похвалил он Фому-самозванца. – Ох, а ты и накупил всего! Пра-ально, негоже поминать на сухую-то. Токо слышь че… я это… не могу возле завода. Прям кто как за руку держит. Ты гришь, что добирался долго, значит, нездешний, выходит, к тебе не поедем. К себе позвать тоже не могу, жена у меня хорошая баба, но мегера. Чистый Геринг. Так что, ежли не брезгуешь, поехали ко мне в гараж.

Фома не стал брезговать, тем более что пить он и вовсе не собирался – за рулем. И вскоре новые друзья остановились возле подземных гаражей.

– Ты машину-то здесь оставь, не тронут, а сами пойдем, посидим, – позвал Аникеев. – У меня там чисто, не боись.

В гараже было на самом деле чисто. Диванчик застелен пледом, подушка с шелковой цветастой наволочкой, в углу то ли маленький столик, то ли тумбочка и… никаких следов машины.

– Машину-то у меня угнали еще лет семь тому назад. Да, – пожаловался Аникеев, будто подслушав мысли Фомы. – А вот здесь твой братец и жил…

– Как… как это здесь? – разволновался Фома.

– Да как… Каком кверху! Ты чего не разливаешь-то? Вот ведь я поставил стопки. Здесь он жил… Не всегда, конечно, когда с очередной бабой не уживался… А он отчего-то никогда ни с одной бабой ужиться не мог. Такой прям нежный был, не приведи господь. Я вон со своей уже сколько мучаюсь, а ведь ничего, терплю. А он нет, чуть что не так, и ко мне в гараж. Гордый был. Давай помянем. А тебе нельзя, ты за рулем. Ну да я один.

Фома терпеливо ждал, пока мужичок выпьет, потом тщательно закусит все это дело порезанной колбаской и настроится на продолжение разговора.

– Мы с Назаркой-то и подружились через этот гараж. Мужики у нас на работе болтают про комнатку-то эту, сами здесь не раз пили, ну и ему, видать, болтанули. Вот он и прицепился – пусти да пусти жить. Тебе же, говорит, удобнее. Сам дома спишь, а я в гараже. И уж точно знаешь, что никакая холера сюда не сунется. Я пустил, конечно, мне не жалко. А только потом подумал – а какого хрена ко мне кто залезет, машину-то все равно уже сперли! А только Назару ничего не говорил, пусть живет, ежли негде больше. А вот ты мне скажи… как тебя?

– Фома.

– Вот и скажи мне, Фома, чего ж ты брату-то не помог? Не дело ж это, чтоб человек без угла проживал.

– Да я… Дурак был. Вот теперь каюсь… А у брата были вещи какие-нибудь, может, письма, записки?

– Думаешь, он деньги запрятал? Не было у него денег, он мне сам говорил.

– Мне не нужны его деньги, мне… ну, может, письма, я не знаю…

– А ты налей, пока я вспоминать буду, – распорядился Аникеев.

Фома щедро налил водки в стопку и пододвинул хозяину гаража. Борис опрокинул в себя стопочку, на короткий миг перекосился, выдохнул и сообщил:

– Вон в том столе посмотри. Там у него валялись какие-то бумажки. Мне-то некогда у него по ящикам рыться, а тебе если что надо – забирай. Как-никак ты – родная кровь… Хоть и хреновая!

Фомка залез в столик. На верхней полочке аккуратно стояли банки с солью, с сахаром и, кажется, еще с какой-то крупой. Тут же находились красная пачка чая и кружки с чайными ложками. На нижней же полке лежал обыкновенный детский портфель, с которым детишки ходят в школу. Портфель был тоненький и ужасно потрепанный.

– Вот это можно мне с собой взять? – дрожащим голосом спросил Фома.

– Покажь, чего там? – пьянел прямо на глазах Аникеев.

Фома нажал на блестящий замочек, и портфель открылся. Два любовных романа, смятый журнал с откровенными снимками, ручка, карандаш красного цвета и целая подборка из старых газетных листов, бережно сцепленных скрепкой.

– Забирай, – махнул рукой Аникеев. – Наливай давай, что ты сюда, за этим хламом, что ли, притащился?

Фома и не надеялся, что ему попадется такой «хлам»! Обретя такую находку, захотелось поскорее остаться одному. Он еще не успел толком разглядеть, что там такое под скрепками, но справедливо полагал, что это было Псову дорого. Однако к Аникееву тоже каждый день бегать не станешь, поэтому Фома налил хозяину еще стопку и спросил:

– Я вижу, ты друг хороший, надежный, а врагов на работе у брата не было?

– Да какие там враги! Откуда? Мы на заводе все, как одна семья… шведская, – продолжал пьянеть хозяин гаража.

– Так уж и семья! Псов же охранником работал, а, допустим, кому-то надо что-то с завода… ну, скажем, позаимствовать…

– Стащить, что ли? Дык тащи! Кто не дает! У нас уже давно все ценное сперли, а теперь тащи чего хошь!

– А могло быть так, что Псов проявил сознательность и воров поймал? Ну, или пытался поймать?