Лекарство доктора Сажина - Федора Кайгородова Страница 17

А Вика в оцепенении остановилась посреди площади. Потом пошла к маленькому скверику и села на садовую скамейку, за которой уютно свернувшись калачиком устроился местный бомж.

Борис часто отлучался, иногда поздно приходил, иногда общие знакомые на что-то многозначительно намекали, порой нарочито-заботливо спрашивали, как они живут. Словом, приметы интрижки на стороне имелись налицо. Но она не могла не верить его открытой улыбке, его убедительным словам. «Для меня не существует других женщин!» — уже сейчас Вика подумала, что Борис слишком часто это повторяет, словно себя убеждает.

Нет, она должна все знать до конца, иначе его белозубая и не ей предназначенная улыбка всю жизнь будет стоять между ними.

— Девушка, не хотите ли составить кампанию? — бомж выполз из своего убежища и протянул Вике грязную бутылку с остатками какого-то пойла.

Он встала и пошла, тихо, задумчиво, словно прогуливаясь. Летний день догорал, но она не боялась вечера. В мурманских сопках нередко ночью встретишь грибников или просто гуляющих парочек: в светлую июльскую ночь докучали лишь комары, страшнее которых в Заполярье зверя нет. Вика не заметила, как вышла из городка и теперь шла лесной дорогой. Она устала, попила из маленького родничка, легла на траву и долго смотрела на низко плывущие облака. Ей ничего не хотелось и ничего не было жаль, она уже не вспоминала потерянную работу, благодаря судьбу за то, что она привела ее сюда. Нет, не уличать Бориса она идет, она лжи боится, той лжи, с которой смирились многие семьи.

Недалеко от лагеря Вика сошла с дороги и побрела прямиком через лес. Услышав голоса, спряталась за дерево, она вела себя, как опытный разведчик, но делала это машинально, не задумываясь. Это были они. Девушка переоделась в синий комбинезон с большими карманами и что-то без умолку щебетала, Борис отвечал сердито и односложно.

— Грибок! Ой, какой грибок! — девица скакнула в ее сторону, и Вика чуть не заплакала от досады, что ее могут заметить. — Борюнчик! Посмотри же сюда! — надула губки незнакомка, и Вика порадовалась за себя: она знала, что ее мужа раздражала вульгарность.

Девица была совсем не хороша собой, несмотря на изящную фигуру. Но главное, она была глупа. Борис как шел по тропе, так и шел, даже не ответив на кокетливые призывы. «Они идут купаться!» — догадалась Вика, заметив перекинутое через плечо полотенце. Вика повернула к лагерю, и вскоре перед ней предстали запертые на замок ворота. Странная тишина царила среди пустых корпусов. Застыли качели, замерли флаги. Идя вдоль забора, девушка заметила выломанные прутья забора и перелезла через каменную кладку, очутившись возле лазарета. Окруженный большой верандой домик стоял на отшибе. Подергав за несколько дверей, Вика убедилась, что они заперты. А дальше заметила придвинутую к одной двери садовую скамейку. Зачем? Отодвинув мебель в сторону, девушка обнаружила незапертую дверь и вошла. Внутри было пусто, чисто, пахло лекарствами. В изоляторе стояло две незастеленных кровати с пустыми сетками.

Придвинув стул к окну, Вика села на него и стала смотреть в окно. Лагерь выглядел безжизненным. Лишь однажды выползла древняя старуха с клюкой. Вика знала: ее муж работает здесь сторожем, и они неотлучно живут в лагере, охраняя его даже зимой. Старуха прошлепала в столовую и вернулась, держа в руках маленькое ведерко с водой.

Вскоре появился и Борис со своей пассией. Та уже щебетала поменьше, но зато увлеклась хозяйственной беготней между маленькой избушкой и столовой. Вот она пробежала с босоножками в руках. Вот понесла вазу и вернулась с цветами. Вику на минуту охватила злость: дома денег нет, а он этой дуре цветы покупает!

Один раз на узкой дорожке встретились девушка и сторожиха. Старушка долго смотрела ей вслед, опираясь на свою толстую клюку и осуждающе мотая укутанной в платок головой.

Бориса не было видно, он не выходил из столовой: он всегда готовил сам. Он вообще слыл оригиналом. Так, для жилья он выбрал не современный просторный корпус, а деревенского вида домик, где никто не жил. В нем было несколько комнат, длинный коридор с двумя выходами в разных концах.

Вскоре все затихло. Тем же путем Вика выскользнула из лазарета и пошла к административному корпусу. Окна Борисовой комнаты были зашторены, но форточка открыта. Она села на завалинку под окном и тихо, бездумно смотрела на синеющие вдалеке сопки, на красное солнце, зацепившееся лучом за горизонт. Она знала, что он там и знала, что с ней. Она слышала музыку, смех и звяканье посуды. Потом донеслась возня и стоны девицы. Вика понимала, что ей надо уйти, но продолжала сидеть, словно прикованная.

«Завалинка разрушенных надежд!» — горькая ирония не ослабила душевной боли. Она сидела на ней, оглушенная огромным непоправимым горем, и ей казалось, что она здесь целую вечность и целую вечность жалеет себя.