Добей лежачего - Дэн Кавана Страница 17

— Да?

— Мистер Балливан, это снова я.

— Вижу, парень.

— Начальство хочет, чтоб я с вами прояснил ещё кое-какие вопросы.

— Ну что ж, проясняй, — фыркнув, ответил мистер Балливан.

— Э… как давно начались ваши проблемы?

— В тот самый день, как они построили тут стадион.

— Но ведь дело ухудшилось не так давно — сколько? Три года назад? Год? Три месяца?

— Да.

— Да — что, мистер Балливан?

— Все три — да.

— Понятно. Теперь, мистер Балливан, предположим, вы выиграете иск. Вовсе не обязательно, что проблемы ваши на этом закончатся. Клуб ведь может подать апелляцию. Насколько далеко вы способны пойти?

— Настолько, насколько потребуется.

— Вы имеете в виду, до конца?

— Я уже сказал.

— Мистер Балливан, что, вот эта дорога за вашим домом и есть та самая?

— Нет, перед самым моим домом, бестолковый вы человек. Конечно, это она и есть.

— А у вас тут есть объезд?

— Почему вы спрашиваете?

— Если клуб её отвоюет, это может стоить вам больших денег?

— Это уж наше дело. На чьей вы стороне?

— Я просто пытаюсь выяснить, что происходит. Мистер Балливан, скажите, у вас есть спонсор?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, может быть, есть кто-то, кто симпатизирует вам и обещает покрыть все убытки, которые вы можете понести на этом деле…

— Если б даже такой и был, я бы вам не сказал.

— Почему?

— А почему я должен говорить?

— А почему вы не должны?

— Вы в репортёрском деле новичок?

— Да, пожалуй, можно и так сказать.

— Оно и видно. Приходите уже второй раз и до сих пор ни словечка не записали. Нечего удивляться, что в ваших поганых газетах так много лжи. Всего доброго.

Домой; надо позвонить Кену Мариотту. Может Даффи подъехать к редакции, чтобы рассказать ему всю историю? Ясное дело. А взамен, может ли Мариотт впустить его на десять минут в редакционный архив? Нет проблем.

Архив представлял собой огороженное стеллажами пространство посреди редакционного помещения. Кен отыскал ему материалы, касающиеся Чарли Магрудо, и вышел.

В папке было не меньше дюжины страниц, накопившихся за пятнадцать лет. Каждая вырезка была наклеена на лист бумаги. Кроме основательного биографического очерка, все прочие заметки были небольшие. «Местный бизнесмен дарит микроавтобус клубу „Варьете“» и «Подрядчик обещает: новый супермаркет будет готов к сроку» — всё такого рода заголовки. Просмотрев подшивку, Даффи составил себе образ человека работящего, любящего семьянина, блюдущего общественные интересы щедрого филантропа, равно преданного своим служащим, своей семье, церкви и клубу «Ротари». Время от времени в архив заглядывали журналисты. Один из них заглянул в папку, которую смотрел Даффи.

— Чарли Магрудо, а?

— Да.

— С чего бы он вам так понадобился?

— Да он пытается получить подряд в Ислингтоне, а мы слышали, что он нечист на руку.

— Чарли Магрудо? Да Чарли Магрудо чист как стёклышко. Кто-то ввёл вас в заблуждение, ребята. Он один из столпов клуба «Ротари», и всё такое.

— Здесь про то и написано, — сказал Даффи. — А вы кто?

— Я веду раздел криминальной хроники.

Кен Мариотт был вполне удовлетворён конфиденциальной информацией, которую сообщил Даффи о жителях Лейтон-Роуд, и обещал не выдавать её происхождения. Даффи предложил ему самому попытаться выяснить, кто помогает жителям деньгами, и добавил, что уже попробовал задать жителям кое-какие вопросы; он надеялся, что это не помешает Мариотту узнать от них что-нибудь интересное.

— Не волнуйся, сынок. Они у меня с руки будут есть. Просто поразительно, до чего люди становятся разговорчивыми, когда говоришь им, что ты журналист.

— Мне так не показалось, — сказал Даффи.

— Но ведь ты не журналист, — объяснил Кен.

— Ну да. Но, видишь ли, я боялся, что жители не захотят со мной разговаривать, так что…

— Что?

— Ну, я выдал себя за тебя.

Когда Даффи вернулся домой, на автоответчике висело сообщение с просьбой перезвонить Джимми Листеру. Менеджер выражал уверенность, что если Даффи сейчас не занят, ему стоит появиться на стадионе через полторы минуты.

— Даффи, — сказал Джимми, заведя его в свой кабинет, — познакомьтесь: Брэндон Доминго.

— День добрый. Слышал, вы — восходящая звезда.

— Рад познакомиться. Да нет, это заслуга всей команды. Если вокруг тебя парни что надо, забить ничего не стоит.

Брэндон смотрел в пол. Он был большой, мускулистый и, хотя и родился в Британии, имел очень мало шансов вступить в Красно-бело-голубое движение. Даффи подумал, что его преданность команде очень трогательна. Джимми Листер уже рассказал Даффи, что думает о своих игроках Мелвин Проссер: «Атлетик» — это дворовая псина, так считает председатель клуба.

— На самом деле, если кто и способен сейчас спасти положение, так это Брэндон, — вставил Джимми Листер.

— Спасибо, босс, — проговорил Брэндон, всё ещё не сводя глаз с ковра.

— Слышал, какие-то молокососы вас освистывают, — сказал Даффи.

— Да. Не очень-то красиво с их стороны, верно? — ответил Брэндон и тут впервые глянул на Даффи. Поднял голову, потом снова опустил: разница в росте была добрых двадцать сантиметров.

— А вы из-за этого переживаете?

— Да нет, — сказал Брэндон, — в первый раз, когда это случилось, в самый первый, я думал, почему просто не бросить мяч и не уйти с поля? А потом решил, зачем это я буду делать то, чего они и добиваются? Второй раз я подумал: ну вот, опять, и чуточку поторопился с передачей. В третий раз я решил, что больше не поддамся, показал им парочку трюков и с двадцати пяти метров попал в штангу, — Брэндон непринуждённо улыбнулся.

— Расскажи Даффи, что рассказывал мне.

— Да что там ещё рассказывать. Я сидел в пабе, там был этот чудак, ну и он попробовал меня зацепить.

— Зацепить?

— Ну да, совал мне пару сотен. Потом-то, когда понял, что я не интересуюсь, он деньги припрятал.

— Расскажите с самого начала. Всё, что можете припомнить.

— Ну, как я уже сказал, сижу я в пабе…

— В «Альбионе», — ввернул Джимми Листер.

— В «Альбионе», да, пью пиво, закусываю, тут подходит этот тип. Я, говорит, видел, как ты играешь, можно тебя угостить? Я привык выпивать по пинте — вы уж простите, босс, — ну я и говорю, что ж, я не прочь. Ну вот, стали мы говорить о команде, об игре, о том о сём, и тут он говорит, что у него есть для меня предложение. Если б он так прямо и не сказал: «предложение», я бы, может, даже и не понял, уж больно хитро он действовал.