Тайна девичьего камня - Майкл Мортимер Страница 17

Дело в том, что я обнаружила проблему, которая находилась прямо перед носом математиков, но которую мало кто изучал. Это что-то вроде нового платья короля для некоторых разделов квантовой физики. Понимаешь, нельзя просто-напросто утверждать, что сингулярность существует! Сингулярность — синтаксическая ошибка математики. Если в результате моих вычислений у меня получается сингулярность, это всегда означает неправильный расчет. Один плюс один не может быть «чем-то странным» только потому, что ты засунул учебник по математике в ужасную дыру во внешнем космосе. И тем не менее все в это верят, поскольку находятся под впечатлением от черных дыр. И для того, чтобы защитить Эйнштейна и Стивена Хокинга и все-таки объяснить наличие черных дыр, они должны были придумать темную энергию и сингулярность, дабы картина нашей Вселенной была законченной. Чушь.

Так они поступали всегда, известные мужчины, когда что-то угрожало их мирозданию. Особенно Карл фон Линней, которого Альма проклинала так, что вся заливалась красной краской. Каждый раз, когда о нем заходила речь, она сплевывала через плечо. Я могу ее понять. Цветочный король, дядечка в парике на наших стокроновых купюрах. Отец таксономии, который обнаружил сексуальность у растений и дал женщине ее знак, а мужчине его. Который посвятил всю свою жизнь работе и порядку, порядку и работе и который посылал своих учеников в разные концы земли для осуществления самых крупных научных проектов, чтобы они также могли работать и приводить все в порядок, собирать все виды и каталогизировать их.

Жалкий трус, а не ученый, если спросить Альму. Ну ладно. Это не мое дело. И я надеюсь, что и Альма в конце концов устала от своих конспираций. Если тебе когда-нибудь станет скучно, расспроси Альму о ее секретах. Спроси о Линнее! Спроси о его ученике Даниеле Соландере! Надеюсь, она улыбнется и расскажет о своей собственной глупости, но боюсь, что вместо рассказа ты встретишь ее самый черный взгляд.

Во всяком случае, в черных дырах все сминается в комок — и в этом он прав, Стивен Хокинг. Именно это я буду испытывать сегодня ночью, когда лягу спать, написав тебе письмо и разбередив все чувства, которым я обычно не даю волю. По ночам вся моя жизнь сжимается в комок. Даже если днем я чувствую себя хорошо, ночью все мои телесные недуги дают о себе знать и оставляют на теле ожоги. Во сне у меня в голове крутится наш уединенный емтландский хутор в осенне-зимне-весеннем свете. Школьный автобус моего детства, который мелькает между деревьями и проезжает мимо, ни разу не останавливаясь, чтобы забрать меня. Малодушие Манфреда, молчание Лассе и священная лаборатория Альмы, где она дергала бабочек, проклинала науку и те самые камни, которыми была одержима. Ее страшная советская тайна, за которую я расплатилась. По ночам мне вспоминаются все наши ссоры и поездка сюда в шторм на пароме, полном уродливыми людьми. К этому примешиваются топкие почвы и кабаны, которые начали разрушать мой сад и которых я смертельно боюсь, когда мне надо идти в туалет на улице.

И в самом центре всего этого — ты, как большая невинная ошибка в расчетах. Синтаксическая ошибка, которая навзничь опрокидывает все представления о том, как создана Вселенная. Только потому, что ты цельный и чистый кусок любви, который противостоит всяческой тьме. Ты сама противоположность тьме.

Я так тебя люблю!

Е.