Операция "Пророк" - Игорь Атаманенко Страница 17

— Это — мой капитан… Клаудио Дзаппа… Русские обвиняют нас в том, что мы повредили военный кабель. Если Страховая компания об этом узнает, нас с Дзаппой спишут на берег… Но мы договорились с капитаном пока телеграммы в Лондон не посылать… Потому что — это конец!.. — Самантар молитвенно сложил руки.

— Мох, у меня есть идея… Продайте мне ваш танкер. Вы же уже загрузились… Я куплю ваш танкер… С грузом… С командой… И все ваши проблемы будут решены! Мой адвокат переведет в Россию больше, чем 100 тысяч… О цене мы сможем договориться…

— Танкер, да еще и с командой? А куда нам с Дзаппой деваться?! Куда, наконец, по-твоему, может деться танкер для судовладельца и Страховой компании?!

— В морях полно пиратов, — невозмутимо ответил Аношин, — вас могли захватить в плен…

— Бен, ты с ума сошел! Черное море контролируют русские. Средиземное — американцы. Нет здесь пиратов! Это тебе не Юго-Восточная Азия. Да и на борту у нас есть нечто такое, из-за чего мы с Дзаппой можем угодить прямиком на каторгу…

— Ты о чём, Мох? — Аношин сел на нары, закинув ногу на ногу.

— Видишь ли, Бен… Мы вошли в Черное море, значит, за нашу безопасность отвечают русские. Это — их лужа… Если бы мы вдруг пропали здесь, американцы подняли бы такой шум из-за нашего исчезновения… Они проверят каждую милю нашего пути сюда и отсюда… Даже со спутников… И всё из-за этого чертова «ПАКЕТА» в сейфе…

— Ну а если бы вас захватили японские пираты с этим конвертом? Ты же мне рассказывал, что в следующий раз вы пойдете в Малайзию… Что в конверте? Золото? Неприкосновенный запас бриллиантов?

— Бен, ты не понимаешь… Если нас захватят пираты, то до содержимого «ПАКЕТА» им никогда не добраться… Он у них сгорит, взорвется в руках!..

— Черт подери, Мох! Я — бизнесмен, а ты, оказывается, Джеймс Бонд, а не моряк… А, может, ты мне лапшу на уши вешаешь с похмелья? Я ведь у русских тоже в погранучилище не один год проучился… Но что-то о самовзрывающихся конвертах ничего не слышал… Хотя с нами русские были очень откровенны…

Услышав слово «конверт», Казаченко, следивший за ходом беседы между двумя «обвиняемыми», сорвал с головы наушники и, переключив микрофон на громкую связь, возбужденно зашагал по кабинету оперативно-технического отдела. Нарочитая оговорка Аношина привела Олега в восторг.

«Да! Именно это слово — конверт — должен был употребить Пал Палыч. Не “ПАКЕТ”, а к о н в е р т! “ПАКЕТ” — термин, известный “ПРОРОКУ” как посвященному. А Аношину, чтобы не выказать собственной осведомленности, необходимо было “перепутать” слова. Прикинуться “шлангом”… Ай, да Пал Палыч! Какого актера потеряла сцена. Тонко, очень тонко работает, стервец!» — Казаченко потер руки.

— Бен, я тебе очень доверяю… Сейчас ты услышал то, о чём я не имею права говорить даже самому близкому человеку… Это — секреты не мои — НАТО…

— Мох, похоже, не понимаешь ты! — перебил собеседника Аношин. — Не хочу ничего слышать о секретах НАТО… Я хочу лишь помочь тебе выпутаться… Русского полицейского убил не я — ты! У русских есть свидетели, официанты… Мне показывали фото мертвого на полу в ресторане… Мне зачитали объяснения… Но нет ничего, что нельзя было бы купить… Поверь моему опыту… Я в коммерции не первый день, и что-то в ней смыслю… И нет ничего, что нельзя было бы продать… Продай русским этот чертов конверт… Но не продешеви!.. Ты же знаешь, что русские чокнуты на секретах… У них, что ни бумажка — всё суперсекрет! У нас в тбилисском училище один курсант, убирая генеральский туалет, на всем рулоне туалетной бумаги ручкой написал «совершенно секретно». Потом аккуратненько его вновь смотал. Знаешь, что было? Наутро генерал выскочил из туалета с фиолетовой жопой. Штаны специально не подтянул. Всему строю офицеров-преподавателей разукрашенную задницу показал. После этого мы точно знали, что самая ценная составная часть нашего начальника училища — это его жопа. Почему? Да потому, что она стала проходить под грифом «совершенно секретно»!

«Вдохновенно импровизирует!» — оценил Казаченко слова Аношина.

— Ну а что я скажу капитану Дзаппе?

— Малыш, одна из заповедей коммерции, — назидательно произнес Аношин, — гласит: «Часть — меньше целого». Зачем тебе делиться выручкой с капитаном? И, потом, милиционера убивал не он — ты!.. Сделай всё без капитана… Если хочешь, я могу выступить посредником. Комиссионные вперед я не требую… Отдашь потом… Когда выберемся отсюда… За меня мой адвокат отдаст сто тысяч — ты отдай в залог конверт… Бизнес!.. Но торгуйся…

— «ПАКЕТ» оставить русским я не могу, — после короткого раздумья сказал как отрезал Самантар, — это — тюрьма по прибытии в Италию.

— Ну, Мох, тогда — выбирайся сам, — с напускным раздражением подвел черту Аношин, — я умываю руки… Завтра-послезавтра меня здесь не будет. А тебе, что здесь тюрьма, что в Италии — всё едино…

«Ну, думай, “ПРОРОК”, думай! — Казаченко быстрее зашагал по кабинету. — Ну, не может Пал Палыч за тебя проглотить. Он и так тебе всё разжевал!.. Глотай и переваривай быстрее!»

Наступила пауза. Чувствительные микрофоны улавливали позвякивание браслета Бенжамина Самюэля Стюарта, обреченные вздохи «ПРОРОКА» и доносили их в операторскую к Казаченко. Вздохи вдруг прекратились. Олег застыл в ожидании.

— Послушай, Бен… Как ты думаешь, можно ли договориться с русскими, чтобы они взяли «ПАКЕТ» не насовсем, а только на время… Скажем, на сутки?..

— Так он же взрывается, ты сам говорил…

— Я проинструктирую их… Но я должен иметь гарантии, что они меня в обмен на «ПАКЕТ» выпустят отсюда в Италию… И не через десять лет, а сразу… И потом Дзаппа… Он не должен ничего знать…

— Вот и обсуди это с русскими… Но предупреждаю — торгуйся!..

— Бен, ничего в голову не приходит… Как начать с русскими? Куда девать Дзаппу?..

«Ох, как я тебя понимаю, — улыбнулся Олег, — три дня без просыху квасить в новороссийских ресторанах. Могу себе представить, какие биллиардные шары похмелья бьются о твою черепную коробку… Ну-ка, Пал Палыч, бросьте ему спасительный швартовый. Пора объекту войти и стать в гавань уразумения, — Олег посмотрел на часы.

— Бен, ты — умный… Придумай что-нибудь… Встретимся в Италии. Ну, не в Италии — где ты скажешь… Я расплачусь с тобой. Сейчас у меня пустые карманы и пустая голова… Я разбит… Поговори с русскими. Мне нельзя в тюрьму… У меня три сестры… Их надо содержать…

«ПРОРОК» зарыдал.

«Постпохмельная истерика, — отметил Казаченко. — Но решение объект принял, теперь не поторопился бы Пал Палыч»…

Аношин исполнил всё «в наивысшем». В микрофон было слышно, как он пересел поближе к «ПРОРОКУ», притянул его голову себе на грудь. Рыдания стали глуше.

— Моя ты крошка, — сказал Бенжамин по-английски, — спокойно, малыш, спокойно. Нет безвыходных положений. Путь к успеху лежит через успех. Я всё улажу…

«Ювелирно работает Пал Палыч, — Олег от удовольствия покачал головой, — именно сейчас “Бенжамин” должен заговорить на “родном” английском, тем самым, показав свою искреннюю озабоченность и желание помочь попавшему в беду соплеменнику».