В стиле "фьюжн" - Иван Жагель Страница 17

Он и раньше не рассказывал Балабанову о сговоре с помощником Кисина и о том, что передал Сухорукову двести тысяч, а сейчас вообще не видел смысла поднимать эту тему. Да и что тут можно было сказать: что он совершил самый крупный ляп в своей жизни?! Что его обвел вокруг пальца какой-то мальчишка и теперь все может закончиться очень плохо?! Кому приятно в подобном признаваться?!

Приехав минут через сорок в дизайнерское бюро, Чернов узнал, что никто из клиентов с утра не звонил, зато в его отсутствие здесь уже успел побывать старший оперуполномоченный по особо важным делам майор Павленко. Следователь явно не ел свой хлеб даром.

— Он искал меня? — рассеянно спросил Федор, усаживаясь за своим столом и пытаясь вспомнить, какими делами он должен был сегодня заняться.

— Не уверена. Хотя о тебе он, конечно, спрашивал, — сказала Рита расстроенно, словно была в чем-то виновата.

— Тогда что ему было надо?

— Кажется… поговорить со мной.

— Ах вот как! — повернулся к своей помощнице Чернов и уже не сводил с нее глаз.

— Он интересовался: действительно ли я была с тобой в субботу вечером? Именно в то время, когда произошло ограбление дома Кисина.

— Ну и что ты ему сказала?

У него почти получилась насмешливая улыбка.

— Что мы встретились около шести, а потом пошли в ресторан.

— Прекрасно.

— Не думаю, — Рита нервно поправила волосы.

— Почему ты так считаешь?

— Он спрашивал, где я была до встречи с тобой.

— И что?

— Я сказала, что была в парикмахерской. Мне пришлось даже дать ее адрес.

— Но, насколько я помню, ты действительно там была! Что же тебя беспокоит?

— Я всегда стригусь в том салоне. Многие мастера знают меня… Даже по имени… Если следователь заявится туда, то ему вполне могут сказать, что я ушла не в половине шестого, а ближе к восьми.

— Ерунда! Какие пустяки! — слишком оживленно рассмеялся Федор. — Поменьше читай на ночь детективов.

— Может, стоит предупредить девчонок… из парикмахерской?

— А вот этого ни в коем случае не надо делать! Если не желаешь мне неприятности. Следователь подумает, что я заметаю следы. Тьфу ты, бред какой-то! Я же сказал, все обойдется…

Однако на душе у Чернова было муторно. Он чувствовал, что вокруг него сжимается какое-то кольцо, накапливаются мелкие факты — по отдельности пустяковые, но их количество в определенный момент может перейти в новое качество.

Не улучшил Федору настроения и раздавшийся уже ближе к обеду звонок юриста, представлявшего, по его словам, интересы Кисина. Этот человек сказал, что им надо поговорить, дабы исключить любую неопределенность на перспективу, и что он готов подъехать в любое место, которое ему назовут. В общем, сама любезность.

Откладывать встречу с ним не было никакого смысла и уже через полчаса юрист, прижимая к груди черную кожаную папку, переступил порог дизайнерского бюро. Звали его Петром Андреевичем Скоробогатько. Он был маленьким, пухленьким и внешне очень добродушным.

Устраиваясь в кресле, Скоробогатько с любопытством осмотрелся по сторонам, с трудом ворочая головой на короткой шее. Всем своим видом он демонстрировал пиетет перед собеседником, но разговор повел жестко и конкретно.

— Михал Михалыч — человек занятой, — заявил юрист, потирая свои холеные ручки. — У него нет времени бегать по судам, хе-хе. За него это делаю я. Такая уж у меня работа, да-с… И, как человек, съевший здесь собаку, могу сказать, что у вас нет ни малейшего шанса сохранить за собой выплаченный вам аванс. Будьте благоразумны и не нарывайтесь на неприятности. Хотя, понимаю, вам может быть обидно. Как раз именно в таком состоянии люди делают самые большие ошибки.

Далее он стал приводить аналогичные примеры из своей практики, сыпать параграфами гражданского и уголовного кодексов. Слушая юриста, Чернов понимал, что, если дело действительно дойдет до суда, этот маленький человечек разорвет его там в клочья. Для этого найдется и достаточно юридических оснований и управляемых судей.

У Федора вдруг появилось огромное желание еще раз встретиться с Кисиным, причем сделать это не позднее, чем завтра утром. Только он мог приостановить эту расправу, отозвать своих овчарок. И нужно было найти слова, чтобы убедить его сделать именно так, а не иначе.

Уже прощаясь с неприятным визитером, Чернов нервно засмеялся:

— Странно, как ваша мягкая внешность не вяжется с безжалостным содержанием.

— Ну что вы, что вы! — кокетливо отмахнулся маленькой холеной ладошкой Скоробогатько. — Юристы — самые добрые люди на свете!

— Я слышал другие варианты: у юристов самые теплые руки… Потому что они греют их в чужих карманах.

Гость бодро рассмеялся и ушел в самом приятном расположении духа. Казалось, ему не терпится рассказать только что услышанную шутку кому-нибудь еще.