А счетчик тикает - Марина Серова Страница 17

Парень вошел в сарай и осторожно начал меня искать, для чего первым делом заглянул за дверь. Мне его мерзкая рожа не понравилась, ему мое лицо, судя по всему, тоже, но первой я успела оповестить его о своих недружественных чувствах и временно вывела парня из участия в событиях окружающего мира точным ударом ребра ладони по шее. Парень свалился к моим ногам, я услышала возмущенно-изумленные возгласы и пулей вылетела из-за двери им навстречу.

И очень вовремя: как раз еще две, на редкость неприятные, морды намеревались проникнуть в мой сарай с явным желанием меня обезвредить.

Еще чего! «Эту песню не задушишь, не убьешь!» Вдохновляемая такой мыслью, я заехала обеим мордам ногой в прыжке, да еще и с разворотом. Получилось неплохо, жаль только, морды не скоро смогут это оценить. Так! Главное — не останавливаться, я перелетела через два полутрупа, лежавших на пороге, и увидела еще троих типов, вполне живых и очень недовольных моим сеансом карате. А зря! Сейчас, голубчики, я вас всех тут уложу: во-первых, я очень сегодня злая и кусачая, а во-вторых, я профессионал, а вы — лохи, непонятно только, за что вам платят деньги.

Сейчас я выведу из строя вот этого, мелкого, но очень надоедливого, потом уберу с дороги тех двух здоровых горилл, и все… путь свободен — вон она, калитка, на улицу, в машину, и только они меня и видели…

Да… посмотреть на меня им все же еще придется, как и мне на них. Профессионализм — это, конечно, хорошо, но в понятие профессионализма входит еще и трезвая оценка противника и ситуации, а не только умение махать ногами и руками. И как это я забыла про этого гада Кольцова? А вот он про меня не забыл:

— Танечка, не утомитесь! Устали уже, наверное, умаялись, — Кольцов стоял на пороге дома, держа в руках пистолет, нацеленный прямехонько на мою глупую башку. Да, с такого расстояния он вряд ли промахнется. — Хватит спектакль разыгрывать, стерва! Все равно зрителей нет. Стой спокойно, а вы, идиоты, свяжите ей локти, чтобы не рыпалась.

Ну вот, теперь я наконец-то связана по всем правилам. Довольна, идиотка? Накаркала. Теперь имей дело с профессионалом, героиня! Джеймс Бонд в юбке! Вечно тебе больше всех надо… Мои самобичевания перебил Кольцов, промолвивший:

— Ну вот, барышня в надлежащем виде, можно с ней и побеседовать. Пройдемте в дом, Татьяна Александровна. И без фокусов, а то живо пожалеешь, что метла твоя ни разу не столкнулась с вертолетом. Ведьма!

Мы двинулись в дом — Кольцов, я и один амбал. Второй остался на улице, видимо, приводить в чувство своих подельщиков.

Пока мы шли в дальнюю комнату обычного жилого частного дома, я напряженно думала: кто же этот Кольцов и откуда он так неплохо меня знает? С одной стороны, знает отчество. Я его произношу нечасто и, как правило, в официальной обстановке. Друзья вряд ли даже знают его. С другой стороны, Кольцов знает мою кличку «Ведьма», которая лучше всего известна людям, имеющим проблемы с законом. Да, проблемы у него явно были — Гриша же говорил, что Кольцов сидел. Но я поняла, что это было не очень серьезно — обычная драка. И довольно давно. Я тогда еще не работала. Следовательно, у Кольцова и сейчас есть проблемы с законом, а нет — так будут. Одна его пушка чего стоит, а тут еще явное желание устроить мне неприятности с летальным исходом. Да, не дай бог, доберутся до Даши! Нет, этого я допустить не могу. Будем бороться.

Шедший за мной амбал грубо прервал ход моих размышлений и толкнул меня по направлению к дивану, куда я и приземлилась достаточно благополучно. Амбал замер в неподвижно-настороженной позе (черт его знает, что от этой бабы можно ожидать?), а Кольцов сел напротив меня в кресло с достаточно потертой обивкой.

— Ну, красавица, будем разговаривать?

— А чего же не поговорить с хорошим человеком? И тема у нас есть общая, верно?

— Есть, как не быть. Давай, будь хорошей девочкой, расскажи мне все: куда Дашеньку дела, чего про нас знаешь. Будешь честно рассказывать — выпустим тебя, и гуляй на все четыре стороны. Будешь действовать мне на нервы — я стану нервничать и, не дай бог, поврежу твое драгоценное здоровье. Давай, лапонька, говори.

Говорить-то можно, сказать трудно. Ну и мерзкая же рожа у этого Кольцова, ничем не лучше морд его подручных. Но он на их фоне выгодно отличается интеллектом, к тому же у него есть оружие. Что же мне делать?.. Как что делать?! Так у меня же с утра план был — нагло прийти к Кольцову и потребовать у него своей доли. В чем же дело — вот он Кольцов, передо мной сидит. Поехали.

— Здоровье мое ты уже повредил. У меня голова раскалывается. И локти болят. Ты бы развязал, раз у нас пошли такие переговоры.

— Нет уж, лапонька. Когда тебя развязывают, ты очень беспокойно себя ведешь, размахиваешь ногами-руками. Мы вот лучше тебе еще и ножки свяжем. Давай-ка, — последняя реплика относилась не ко мне, а к амбалу, который тут же ринулся выполнять команду и очень крепко и надежно связал мои ноги в щиколотках на манер кандалов — чтобы я могла делать лишь крошечные шажки. Во время этой операции Кольцов предусмотрительно держал меня на прицеле. Но я, наверное, и так бы ничего не стала делать, на меня навалилась усталость и апатия.

— Вот и хорошо, вот и ладненько, — пропел Кольцов, когда амбал закончил свое дело и встал в исходное положение перед дверью. — А теперь можно и поговорить. Ну, рыбка моя, что ты надумала? Надеюсь, ты уже поняла, кто мы? Правильно, мы Олины друзья и хотим только одного — вернуть девочку Дашу к маме Оле. Я думаю, ты хочешь того же — помочь своей подруге, просто не знаешь, как это сделать, правда? Мы тебе посодействуем, не стесняйся. — Кольцов не говорил, а прямо-таки пел, ни на секунду не отрывая пытливого взора от моего лица, проверяя мою реакцию на его речь.

Я постаралась предельно сконцентрировать свое внимание, чтобы, не дай бог, не ляпнуть лишнего, и в то же время расслабилась и постаралась забыть о грозившей мне опасности быть убитой или покалеченной. Главное сейчас — умудриться стать хозяйкой положения:

— Ага, хочу больше всего на свете. Прямо с ног сбиваюсь. А у вас тут, похоже, было производственное совещание по поводу скорейшего воссоединения семьи?

— Было, киска, было. Ты давай, не томи! Куда Дашу дела? — Елки-палки, да он же волнуется и боится больше, чем я: и ерзает все время, на месте ему не сидится, и руки дрожат.

Мне стало совсем весело и спокойно:

— Да что вам беспокоиться, мальчишки. У вас, поди, есть дела и поважнее. А с этим я сама справлюсь: отвезу Дашеньку к Ольге, и дело с концом. — При этих словах лицо Кольцова просияло. Господи, какой дурак! Неужели он еще может предположить, что я так и не поняла, что дело это грязное и непростое? Не-е-т, надо ставить точки над «i». — Или отвезу еще куда: может, ей там будет лучше.

При этих словах ерзающий Кольцов буквально подпрыгнул и прошипел мне уже без всякой раскованности и доброжелательности:

— Ну ты, шалава, без фокусов! Говори, где девчонка, и уматывай отсюда на все четыре стороны. Будешь финтить — отрапортуешь архангелу Гавриилу о своем сильно досрочном прибытии. Так что не зли меня. — Кольцов постепенно успокаивался, что мне сейчас было нежелательно. Он мне нужен обозленным и испуганным. В таком состоянии люди глупеют и теряют над собой контроль.