Удача не бывает случайной - Юрий Горюнов Страница 17

На дощечке был изображен какой-то культовый обряд. Цвета были желто-голубые.

— Я в выходные был на улице Флорида, и посмотрел, что там разложили. Были интересные фигурки из кости и дерева, — поделился я.

— Это все массовое, — махнул рукой Густаво. — Этих торговцев называют «Manteros» — «покрывальщики», потому что раскладывают товар на тряпках на земле. Если вам интересно, то надо ехать в глубинку и там подбирать экземпляры, прямо у местных жителей. Например, на северо-восток, в провинцию Корриентес. Здесь вам лучше подскажет Матиас. Что скажешь Матиас?

— Подобные вещи хорошо делают на севере страны, — согласился он. — Я помогу вам сориентироваться. В свое время я бывал там и есть некоторые глухие деревни, где можно что-то найти. Они на этом не зарабатывают, их деятельность сельское хозяйство, оттого их произведения в некотором смысле уникальны, делают в единичных экземплярах для себя. Надо побывать и в провинции Мисьонес.

— Я буду вам признателен, если поможете. Если у вас есть сейчас время, то приглашаю вас в ресторан на обед, там и поговорим, — предложил я.

Мы вышли и разместились в ближайшем специализированом мясном ресторане, что называют Parrillada. Мы заказали красное местное вино, стейк с соусом Чимичурри, достаточно пикантный, а на закуску provoleta (жареный сыр). От десерта тирамису они отказались.

Через два часа я имел базовые представления о направлениях творчества народов Аргентины, и как примерно определить качество. Густаво подарил мне свою книгу, которая в дальнейшем помогла в изучении особенностей аргентинской культуры.

Перед тем как расстаться я спросил:

— А есть ли возможность, познакомится с местными коллекционерами?

Густаво задумался: — Возможность есть. Учитывая рекомендации Мишеля, я могу пригласить вас завтра к одному коллекционеру. Там собираются только свои и достаточно интересные люди.

— Буду очень признателен.

— Жду вас завтра у себя около четырех, — и он назвал адрес.

Дома, за чашкой кофе, я оценивал возможность войти в круг элиты столицы. Это был тот шанс, который упускать было нельзя. Там крутились большие деньги, а они не всегда честные.

На другой день я заехал за Густаво, и мы направились в один из районов «кантри». На въезде у нас попросили документы и сверились со списком гостей. Меня там, конечно не было, но вписали, так как я был с Густаво.

Я остановил машину возле трехэтажного особняка, среди прочих автомобилей гостей. Сам дом располагался в глубине сада и мы, пройдя по дорожке посыпанной гравием, подошли к стеклянной двери, которую тут же распахнул служащий при нашем приближении. Едва мы вошли в холл, как нам навстречу устремился невысокий полноватый мужчина, с почти лысой головой, в просторной рубашке и хлопчатобумажных брюках.

— Дорогой Густаво, как я рад, что смог приехать.

— Я же обещал. Познакомься, мой коллега из Франции — Жан Марше, — представил он меня, — но по совместительству журналист.

— Это интересно, Диего Перон, — представился он. — Очень приятно. Густаво, посмотришь мое новое приобретение?

— Если покажешь!

Пока они перебрасывались словами, я успел мельком осмотреть обстановку и присутствующих. Было человек пятнадцать, все одеты не для официальных приемов, как мужчины, так и женщины. Холл был большой и в нем по стенам висели несколько картин, вдоль стен стояли диваны и кресла. В углу разместилась барная стойка с напитками. Пол был выложен плиткой двух цветов: светло-коричневого и коричневого. Стены бежевыми. Размеры холла позволяли не загромождать его мебелью.

— Жан, пойдемте, посмотрим, — предложил мне Густаво.

Мы пересекли холл и вошли в комнату, где по стенам были развешаны картины, в центре стоял небольшой столик красного дерева, у стен кресла. Стены были задрапированы темно-зелеными обоями. Мы подошли к одной из картин, на которой были изображены горы; окутанные облаками, освещенные солнцем, они словно погружались в синеву ночи.

— Что скажешь? — обратился ко мне Густаво.

— Я еще не так хорошо знаю природу Аргентины, но это не здесь написано. — Я всмотрелся в картину поближе, и продолжил, — картине примерно лет тридцать. Написана она в стиле Николая Рериха, в его «Гималайский период». Она близка к его «Голубые горы». Автор стремился к максимальной чистоте тонов, яркости цвета и умеет передать изысканность красоты гор. Он явно находился под влиянием творчества Рериха, с его бархатистыми тонами и можно сказать, звонкими цветами. Возможно это Гималаи. Но я не знаю этого автора.

— Изумительно, — произнес Диего. — Я действительно купил ее, когда был в тех краях. Но ее только что прислали. Картине уже пятьдесят лет. Да это в стиле Рериха. Вы с ним знакомы?

— С Рерихом?

— С творчеством, — засмеялся Диего.

— Довелось изучать, но лично его картины не проходили через мои руки.

— А что у тебя во Франции?

— Салон. Я здесь, чтобы посмотреть ваше искусство, и Густаво согласился мне помочь.

— Осмотритесь, прогуляйтесь, а мы пока побеседуем, — предложил мне Диего, — там, в холле, напитки.

Я вышел в холл и подошел к стойке, попросил красного сухого вина, и отошел к одному из диванов в углу, изучая издали публику. Мое внимание привлекала стройная красивая брюнетка, которая улыбаясь, направлялась в мою сторону. Как ее было не узнать — Лаура, и я встал, когда она приблизилась.

— Добрый день, такая неожиданная встреча, — она поцеловала меня по местным обычаям.

— Я тоже не ожидал тебя встретить здесь.

— И что делает здесь журналист или ты в ином качестве?

— Я здесь в качестве ценителя искусства, да и завести новые знакомства.

— Мог попросить меня.

— Откуда я знаю твои возможности, да и расстались мы без обещаний на дальнейшие встречи.

— Да, это наше упущение. Ты хорошо тогда доехал? Без приключений?

— Как видишь, цел и невредим.

В это время к нам подошел Диего.

— Лаура, ты уже познакомилась с Жаном?

— Да, только что.

Я не счел нужным возражать.

— Позволь мне познакомить его с другими гостями. Ты знаешь, он очень хорошо рассказал о моей новой картине, даже сказал, что это Гималаи.

— Даже так! — внимательно посмотрела она на меня. — Это приятная новость, что есть еще эксперты. Он мне ничего об этом не говорил.

— Я по природе скромен, — ответил я.

— Я это поняла, — уголки губ изобразили улыбку, но глаза остались спокойными и изучающими.

В этот вечер Диего познакомил меня со многими своими гостями: среди них были военные, работники правительства, иностранцы. Я общался со всеми, а Диего рассказывал о моем заключении по картине. Это привлекало внимание и в итоге, я был приглашен в некоторые дома для консультаций.