Профессиональная интуиция - Марина Серова Страница 17

На данный момент в пределах видимости находилось всего пять припаркованных машин: одна — на стоянке около гостиницы, ее можно в расчет не принимать, слишком заметна, и четыре — у тротуара на противоположной стороне улицы. В одной из них ты, голубчик, и должен находиться. Ладно, займемся тобой чуть позже.

Я отошла от окна, взяла пульт и улеглась на кровать. По телевизору не было ничего интересного, да и откуда взяться интересному в такое время. В любом случае то, что происходило на экране, волновало меня мало. Переключая каналы и задержавшись немного сначала на какой-то «мыльной опере», потом на новостях, я внимательнейшим образом, но незаметно рассматривала каждый уголок в номере, в который можно было бы спрятать миниатюрную видеокамеру, да так, чтобы в объектив попадала если не вся, то основная часть помещения.

Не найдя ни одного подходящего места, я переменила положение таким образом, чтобы видеть другую, неизученную часть комнаты. Тоже ничего. Этого, впрочем, и следовало ожидать. Осмелев, я провела для полного успокоения более тщательный осмотр, прибавив звук телевизора, чтобы в нем благополучно утонули звуки, производимые мной. Не обнаружив больше ни одного предмета, на который стоило обратить внимание, я окончательно успокоилась и принялась разбирать сумку. Причем взялась за это сейчас не столько для того, чтобы что-то достать, а чтобы проверить, не завалялось ли в моем багаже какой-нибудь вещицы, которой у Нинки Тимофеевой быть не должно ни при каких обстоятельствах.

По счастью, все подобные предметы, начиная с оружия и заканчивая несколькими пачками купюр разного достоинства, я предусмотрительно оставила в другой сумке, той, что на вокзале. С собой у меня был только мобильный телефон, но он все время находился при мне. Когда я занималась в спортзале, вещи лежали там же на скамейке, так что незаметно для меня осмотрены быть не могли. Иметь мобильник — не преступление, хотя, конечно, далеко не каждая медсестра может позволить себе такую роскошь. Но мне хотелось, чтобы о наличии у меня телефона Горшенин узнал как можно позже.

Разбирая багаж, я не переставала удивляться, насколько аккуратно его осмотрели, оставив все так, как было. Я даже подумала, что, может, в вещах никто и не копался. Но что тогда, спрашивается, так долго можно было делать в номере? Разве что Горшенину позвонили не сразу после установления «закладки», а гораздо позже. И все же по нескольким малозаметным деталям я поняла наконец, что в сумку совал нос кто-то посторонний, и даже испытала после этого некоторое облегчение.

Закончив с багажом, я подкрасила губы, окинула придирчивым взглядом номер и отправилась на прогулку по городу. Предстояло проверить, в какой из машин находится наблюдатель. Кроме того, надо было сделать кое-какие покупки.

Принимая ключ, дежурная посмотрела на меня виноватым взглядом. Ага, чует кошка, чье мясо съела. Надо полагать, «посторонние» проникли в номер с ее ведома, а скорее всего — с ее помощью. Как-то разом мое сочувствие к бедной женщине улетучилось. Да уж, стучать на сограждан — дело простое. Ну и пусть мучается, в следующий раз неповадно будет.

Выйдя из гостиницы, я отправилась в тот магазин, о котором говорил Горшенин. Но по пути не забывала поглядывать на витрины других магазинов, подходить к коммерческим ларькам и совершать массу других поступков, естественных для праздношатающейся молодой женщины. Выпив чашку отвратительного кофе в подвернувшемся на пути кафе и поглазев на работу художника, делавшего набросок скучного городского пейзажа, я отправилась дальше и через несколько минут набрела на крупный универмаг.

К этому времени благодаря всевозможным маневрам мне удалось выяснить, что приставлена к моей скромной персоне «шестерка» грязно-бежевого цвета, в которой находился, не считая водителя, один пассажир. Он-то и покидал машину в случае, если я устремлялась на территорию, где проезд транспорта запрещен. А когда я посещала магазин или иное заведение, располагавшееся недалеко от проезжей части, внутрь меня никто не сопровождал.

Но в универмаге имелось несколько выходов, и мне стало любопытно, пойдет ли кто-нибудь за мной на этот раз. Оказалось, что столь тщательная слежка в задачу моих сопровождающих не входила. Или они не очень добросовестно относились к своим обязанностям.

В любом случае с первых же минут моей «прогулки» стало ясно, что слежка ведется людьми, незнакомыми с основами профессионального наружного наблюдения. Разглядеть водителя мне не удалось, только общие приметы — темный цвет волос, крупная фигура, коричневая кожаная куртка. Зато второго я рассмотрела во всех ракурсах: грубые черты лица, тяжелая фигура «качка», нос слегка свернут набок, что свидетельствовало либо о спортивном прошлом, либо о драчливой натуре. А скорее всего о том и другом одновременно. Главное, что я выяснила, — «пасли» меня не всерьез, очевидно, для общего контроля, руководствуясь какими-то своими, пока мне непонятными соображениями.

В хозяйственном отделе универмага я приобрела моток тонкой, но крепкой капроновой веревки, там же купила нитяные хлопчатобумажные перчатки и изоляционную ленту, а в следующем отделе — бритвенные лезвия. Еще в начале «прогулки» в одном из придорожных коммерческих ларьков я купила бутылку минеральной воды, плитку шоколада и темный полиэтиленовый пакет, в который демонстративно сложила покупки. Сейчас в этот же пакет отправились приобретения, сделанные в универмаге.

Дразнить сопровождающих я не намеревалась, поэтому универмаг покинула хотя и через другой выход, но расположенный на той же стороне, где у тротуара терпеливо дожидалась «шестерка».

Ребята все же немного подстраховались — «качка» в машине не оказалось. В следующую секунду я увидела его, маячившего на углу универмага, что давало ему теоретическую возможность наблюдать за всеми выходами из магазина. Возможность контроля была именно теоретической, так как, будь у меня желание ускользнуть от слежки, я могла бы сделать это без труда: посетители постоянно выходили и заходили, а в своей одежде я отличалась от прочих разве что неспешной походкой и движениями человека, не обремененного заботами. Но устранить эти незначительные отличия — секундное дело.

Однако намерения в открытую уходить от наблюдения у меня не было. Напротив, я собиралась и дальше делать вид, что знать ничего не знаю и ведать не ведаю. Иногда даже сама следила за тем, чтобы неопытные сопровождающие нечаянно меня не потеряли. Эти двое — мое лучшее алиби, поэтому пусть считают, что полностью контролируют ситуацию.

Покинув универмаг, я отправилась дальше, на этот раз в кинотеатр. Было уже начало шестого. Дождь давно прекратился, но небо оставалось затянуто тучами, и город постепенно начал погружаться в вечерние сумерки.

Прежде чем зайти в кинотеатр, я долго стояла перед щитами с рекламой фильмов, чтобы яснее ясного продемонстрировать сопровождающим свои намерения.

В кинотеатре имелось два зала — большой и малый. В малом вечерний сеанс начинался в девятнадцать часов, фильм был полуторачасовой. Зато в большом зале показывали полузабытую двухсерийную французскую комедию. Начало сеанса — в восемнадцать ноль-ноль. Продолжительность фильма и длительность показа как нельзя лучше подходили для моей цели. Я порадовалась такой удаче, иначе пришлось бы отправляться на поиски другого кинотеатра.