Золотое правило этики - Чингиз Абдуллаев Страница 17

– Хотите все-таки обвинить меня в похищении?

– Ни в коем случае. Все гораздо прозаичнее. Дело в больших деньгах, которые платят вам клиентки за свои пропущенные процедуры. Раньше был годовой абонемент, но вы все просчитали и поняли, какие доходы можно получить. Ваши клиентки – дамы очень занятые. Они часто отменяют или переносят свои процедуры. Но платить за просроченное время и простой профессионалов им все равно приходится. Вы имеете чудесную возможность присваивать эти деньги, не сдавать их в общую кассу. Вот такая своеобразная махинация.

– Уходите! – гневно произнесла Анжелика Гавриловна. – Я сейчас вызову полицию. Вы шантажист.

– Вызывайте, – спокойно согласился Дронго. – И настройтесь на то, что вам придется объяснять господину Концевичу, почему именно вы подменили журнал. Я еще могу поверить, что вы сделали это в силу обычных корыстных мотивов, пытаясь заработать деньги, и ваша подмена никак не связана с пропажей его супруги. Но обманутый и разочарованный муж вряд ли прислушается к таким вот вашим словам. При его возможностях, финансовых и организационных, он просто закроет этот салон или выгонит вас с работы. Может, вы со мной не согласны?

Высокая прическа Анжелики Гавриловны зашаталась. Она достала платок, вытерла уголки глаз.

– Я одна воспитываю двоих детей, – почти жалобно произнесла женщина. – Чего вы хотите? Зачем меня мучаете?

– Это как раз не входит в мою задачу. Я хочу только уточнить у тети Любы, насколько часто исчезнувшая госпожа Концевич отменяла свои массажи.

– Об этом ее спрашивали следователи, – вспомнила директорша.

– И какой они получили ответ?

– В последние месяцы она почти систематически так поступала.

– Значит, на этом деле работают и умные следователи, – заявил Дронго. – Это радует и впечатляет. Но дальше этого вопроса они не пошли и журналы не сверяли.

– Зачем? Мы честно рассказали им все, что знали. Никто из моего персонала не причастен к исчезновению госпожи Концевич, – сказала Анжелика Гавриловна. – Я могу ручаться за это своей головой. Всех людей я сама принимала и обучала. Никто из них не мог быть замешан в таком преступлении. Можете не сомневаться.

– Здесь я начинаю вам верить, – сказал Дронго. – Вернее, мне хочется это сделать.

– Это благородное желание, – вставил Вейдеманис.

– Мы рассказали следователям все, что знали. Она вошла в салон. Все видели, как Тамара к нам приехала. Но потом госпожа Концевич сумела выйти таким образом, что ее никто не заметил. У нас в коридорах достаточно темно, нет естественного света, а лампы работают только при появлении человека. Мы действительно не знаем, что именно с ней произошло, но никто из нас не причастен к ее исчезновению.

– Вы упрямо повторяете слово «исчезновение» и не говорите о похищении, в которое, очевидно, не верите.

– Не верю, – твердо ответила директорша. – Похищение женщины из салона просто невозможно. Как ее потом вынесли отсюда? Спрятали? Тогда в чем именно? У нас повсюду люди, которые наверняка обратили бы внимание на этот груз. Если бы она закричала, ее бы услышали. Отсюда ничего нельзя вынести без моего разрешения. Поэтому мы все думаем, что она сама сумела каким-то образом отсюда сбежать. Но похитить Тамару Концевич никто не мог. Даже шум борьбы в коридоре должны были услышать наши сотрудницы. Но ничего подобного не было, и никаких грузов никто отсюда не выносил, это абсолютно точно.

– Вот именно эти слова я и хотел от вас услышать, – заявил Дронго. – Спасибо за разъяснение, уважаемая Анжелика Гавриловна. А теперь разрешите нам откланяться.

Он поднялся. Следом встал Вейдеманис.

– А журнал? – спросила директорша, так ничего и не понявшая.

– Пусть этот неприятный факт присвоения денег останется на вашей совести. – Дронго усмехнулся. – В конце концов, каждый имеет то, что охраняет. Не вы первая, не вы последняя. В данном случае меня интересует только исчезновение супруги господина Концевича и ничего больше. Вам повезло, что следователи и детективы, которые здесь работали, прежде всего сталкивались с Филиппом Станиславовичем. Его вид и голос уже вызывали доверие к этому человеку, явному женоненавистнику, которого сложно было в чем-то заподозрить.

– Он обожает женщин. Только без ненужной мужской страсти, – пояснила Анжелика Гавриловна. – Любит их чисто платонически. Скорее он терпеть не может мужчин, считает большинство из них грубыми и невоспитанными существами.

– Можно сказать и так, – согласился Дронго. – В любом случае выйти через него на похитителей просто не представляется возможным. Поэтому мы уходим. До свидания. Можете нас не провожать.

– Вы обещаете никому не рассказывать о наших маленьких проделках? – Анжелика Гавриловна хитро улыбнулась, обретая почву под ногами.

Она поняла, что ее не выдадут.

– Судя по цифрам вашего бюджета, проделки у вас далеко не маленькие, – возразил Дронго. – Этакие невинные шалости, переходящие в крупные хищения. Но этот вопрос должен волновать ваших хозяев, а не нас. Прощайте.

Эксперты покинули кабинет директора и через большой общий зал вышли на улицу.

– Нужно где-нибудь пообедать, – предложил Эдгар. – Судя по интенсивности твоего расследования, у нас будет бурный вечер. Хотя я все еще никак не могу понять, что именно можно найти в сумках Тамары Концевич, проверенных уже не раз.

– Я дал тебе сразу две подсказки, – напомнил Дронго. – Давай вызовем нашу машину и поедем обедать. У нас есть еще несколько часов. Судя по всем тем фактам, которые нам уже удалось собрать, это дело окажется гораздо более прозаичным, чем мы себе представляли. Возможно, в нем даже не будет никаких преступников. Или появятся такие, что мы просто ужаснемся. В развитии этого дела есть два пути. Но не будем забегать вперед. Поехали обедать. Наше расследование сегодня вечером получит новый импульс. Я в этом убежден.