Музей восковых фигур - Марина Серова Страница 17

Произошло еще одно убийство, только на этот раз оно было замаскировано. Очень удобно – в милиции быстренько закончат следствие по делу и сдадут его в архив. Но кому мешал наркоман? Что это было? Какой мотив?

Я обратилась за помощью к своим двенадцатигранным помощникам. Что они могут показать по этому делу?

Бросок:

31 + 12 + 20.

«Разве то, что человек может узнать, – именно то, что он должен узнать?»

Я не поняла эту фразу. На кого этот намек: на Алтынбаева или на меня? И что это мои косточки буксуют, повторяя прежнее предсказание?

Стоп! Про кого я сейчас думала? О ком мысленно задавала вопрос костям? Об Алтынбаеве. Значит, эта информация относится именно к нему.

Истолковать сию сентенцию можно так: Алексей что-то знал. Его знание было угрозой для неизвестного лица. А может быть, известного.

В девяноста пяти случаях из ста жертва и убийца знакомы друг с другом. И только пять процентов приходится на случайную встречу двух противоположностей, которая заканчивается трагически. А если это именно тот случай, который входит в пять процентов?

Тогда впереди тупик.

В первом же случае подозреваемых масса, и в первую очередь это друзья Алексея. Один убил, а другой подсмотрел. И тем самым стал опасен.

Со скоростью мухи, которую гоняют по комнате, я вылетела на улицу и села в машину. Кости намекают на то, чтобы детектив Таня Иванова не теряла времени. А часы уже показывали десять вечера.

Я отправилась на Староалексеевскую улицу, дом тридцать семь. Вошла в обшарпанный подъезд и зажала нос. Стоял жуткий запах кошачьего дерьма. Двери в подъезде были постоянно закрыты благодаря пружинам, по-видимому, снятым с «КамАЗа», и бедным животным ничего не оставалось, как гулять на нижней площадке. Я не стала пользоваться лифтом, памятуя, что именно там случаются разные неприятности с девушками и симпатичными молодыми женщинами.

Поднявшись на шестой этаж кирпичного девятиэтажного дома, я позвонила в квартиру пятьдесят девять.

– Кто? – послышался осторожный голос.

– Мне нужен Виктор Колесников! – заявила я на весь подъезд.

Зашуршали открываемые замки, и дверь тихонько открылась. Я увидела женщину возраста Галины Волчек со взглядом торговки спиртными напитками. Черты лица были несколько полноваты, на кончике носа прочно обосновалась коричневая родинка.

– Виктор уехал.

– Как уехал? Куда?

– В Аткару.

– Так поздно? – удивилась я. – Время десять вечера, на улице темно.

– Такие у него дела.

Свидетель ускользнул.

– Давно он уехал?

– Минут пятнадцать назад.

Свидетель ускользнул прямо из-под носа.

Я взглянула на часы: пять минут одиннадцатого. Если поднажать, можно нагнать Шмона по дороге.

– Что-нибудь передать Виктору? – спросила тетя.

– Нет-нет, не надо! – ответила я, уже спускаясь по лестнице.

– Кто хоть приходил к нему?!

– Подруга детства!

До городка Аткара было не более ста километров. Два часа езды на «девятке». Вполне реально уехать вечером и вернуться под утро. И почему мафиозники предпочитают работать по ночам? Или это произошло случайно?

Я выскочила из подъезда. Нет ни одного горящего фонаря. Народ тоже куда-то подевался. Хотя я знаю куда – смотреть телесериал «Полицейские под прикрытием».

Запустив двигатель, который не успел остыть, я рванула с места.

И вдруг!

Боже мой, я наехала на человека!

Непонятно как, но он оказался под передними колесами моего автомобиля.

Я резко затормозила, выскочила из машины и бросилась к лежавшей на асфальте фигуре. Я нагнулась, чтобы посмотреть, в чем дело, но неожиданно почувствовала, что меня с силой дернули, обхватив сзади руками и зажав рот.

Что за дела?

Я изловчилась и двинула злоумышленника каблуком под коленку.

Послышался сдавленный стон, и руки разжались. Я воспользовалась моментом, развернулась и двинула несколько раз ногой по темной фигуре, на которую это произвело не слишком тягостное впечатление, потому что получила сильный ответный удар по корпусу.

Серьезный противник. Лучше избежать кровопролития, поэтому я бросилась прочь.

Я бежала не разбирая дороги через детскую площадку, пока не оказалась у длинного бетонного забора, разделяющего двор жилого дома и какое-то предприятие.

Уткнувшись ладонями в шершавый бетон, я остановилась и обернулась назад.

Ко мне быстрым шагом приближалась высокая фигура с черным лицом.

Сначала я не поняла, почему у неизвестного дебила такая внешность, а потом поняла – черный чулок на голове.

Черт!

Я подпрыгнула кверху и уцепилась ладонями за край бетонной плиты. Затем подтянулась и стала карабкаться наверх. Уже оказавшись на заборе, я услышала тяжелое дыхание, напоминавшее хриплые стоны.

Ко мне тянулась огромная рука с растопыренными пальцами, напряженными, как металлический трос.

Я буквально свалилась на другую сторону изгороди.

Правое колено жутко болело. Я кое-как поднялась на ноги и, припадая на ушибленную ногу, поспешила прочь.

Так уж получилось, что я оказалась на территории деревообрабатывающего комбината. Метрах в ста от меня чернел какой-то склад, возле которого высились две огромные кучи деревянной щепы.

Я бросилась вперед, рассчитывая найти укрытие.

Спрятавшись за пирамидой наваленных как попало древесных обрезков, я присела на корточки и затаила дыхание, мысленно умоляя сердце не биться так громко.

Черта с два! Оно назло мне стремилось выпрыгнуть из грудной клетки.

Я схватилась рукой за шею и пыталась отдышаться. Во рту ощущалась горечь, колено болело.

Тяжелые шаги неумолимо приближались. Я приготовилась к схватке, одновременно думая о том, что прожила слишком мало на этом свете. Чтобы сосредоточиться, я закрыла глаза и стала прислушиваться. Когда глаза ничего не видят, а в этой темноте именно так обстоят дела, то слух обостряется.