Бумер 2. Большая зона. Книга 2 - Андрей Троицкий Страница 17

– Не помнишь? – удивился Старостин. – Странно. Ну, когда вспомнишь, тогда в протокол и занесем. Все твои приятные воспоминания.

– Мне точно известно, кто это сделал, – веско заявил Шубин. – Я этих сволочей из тысячи узнаю. Из миллиона. Я с первой секунды все понял...

– Опять ты за свое, – Старостин поморщился, как от кислого. – Понял, чем дед бабку донял. Суди сам: тьма тут ночью почти кромешная. Дождина льет. Тебе по затылку ударили чем-то тяжелым. Скажи спасибо, что череп не проломили. И что ты мог понять в таком состоянии? Из какого миллиона ты узнаешь нападавших? Это уже смешно. Нет, это грустно. Очень даже грустно.

– Они уже были здесь, меня избили чуть не до смерти, – Шубин в глубине души понимал, что спорить с ментом, – только попусту слова тратить. Старостин что-то решил для себя, и с этой точки его не сдвинешь, но Шубин упрямо продолжал гнуть свою линию: – И повара с официанткой тоже тогда избили. Мне не верите, так с ними поговорите.

– Чего же ты раньше заявление не написал? Дорога ложка к обеду. А он вспомнил о происшествии, когда синяки зажили.

– Боялся, что эти парни вернутся. И доведут дело до конца. Таки выбьют из меня душу.

– Боялся он, – передразнил капитан.

Старостин знал и любил пословицы и поговорки. И никогда не упускал случая похвастаться своей эрудицией, вставить в разговор очередной перл народной мудрости.

– Волков бояться – в лес не ходить, – сказал он. – А назвался груздем – полезай в кузов.

С этими утверждениями было трудно спорить, только насчет груздя и кузова не совсем понятно. Но Шубин все-таки выложил свой последний козырь:

– Я знаю, что это люди Гребня, – сказал он. – При первой встрече парни строго наказали, что теперь я должен платить именно Гребню.

– Заплатишь на том свете, – капитан убрал протокол в папку. – Он уж года два как откинулся, твой Гребень. Сидел где-то под Интой. И подох от пищевого отравления. Воображение у тебя того... Дай бог всякому. Тебе бы это... Фантастические романы писать. Когда опубликуешь, я первый куплю.

– Но морды их я запомнил. Может, какие фотографии у вас посмотреть?

– Морды у них у всех одинаковые – бандитские, – сказал, как отрезал Старостин. – Ладно, будут новости, я с тобой свяжусь. И сам позванивай. Ну, если будет свободное время. И желание.

– Свободного времени у меня теперь много, – проворчал Шубин. – Больше, чем требуется. Черт бы вас всех поимел...

– Поеду, – сказал Старостин и добавил: – Волка ноги кормят.

– Вот именно: волка, – прошептал себе под нос Шубин.

Капитан забрался в кабину, кинул фуражку на заднее сиденье и приказал водителю трогать.

* * *

Постный в сопровождении своего вечного собутыльника Васьки Сорокина по прозвищу Сорока появился в офисе "Динамита" около десяти утра. После бурной ночи хозяин выглядел изрядно помятым и усталым, под глазами залегли тени, а кожа лица сделалась желтой, будто Постный только что выписался из инфекционной больницы, где лечился от гепатита. Сорока, пробухавший с хозяином до утра, выглядел не лучше. Отечная морда и узкие щелочки глаз, красных, как у озабоченного кролика.

Желабовский, положив газету на стул, поднялся и вежливо поздоровался. Сорока даже не посмотрел в его сторону. Постный буркнул что-то сквозь зубы, остановился, смерил своего проштрафившегося бойца взглядом и тихо сказал:

– Проходи в кабинет. Поговорим.

Пропустив вперед Желабовского, он вошел следом, рухнул в кресло и нацедил из бутылки стакан минеральной воды. Жлоб ждал, когда хозяин – теперь уже бывший хозяин – утолит похмельную жажду и сможет шевелить своим поганым языком. Постный налил второй стакан, сделал глоток и откинулся на спинку кресла. Жлоб гадал про себя, чем сейчас занят Сорокин: треплется с секретарем или спустился вниз и торчит во дворе.

– Ты чего это так вырядился? – ехидно поинтересовался Постный. – Жениться собрался, да? А дуру, которая за тебя пойдет, еще не нашел. Не родилась такая, да?

Жлоб молча проглотил оскорбление. Это не впервой, он успел привыкнуть и не к такому обращению.

– Ты Кубу почему не сжег, как я тебе сказал вчера? – Постный стукнул ребром ладони по столу. – У тебя как с головой?

– Нормально, – ответил Жлоб. – Котелок варит.

Он переминался с ноги на ногу посередине кабинета. На языке вертелись самые грязные ругательства и оскорбления. Но Жлоб давно усвоил одно правило: сначала стрелять, потом трепаться. А не наоборот.

– Тогда почему ты не сжег машину? Вместе с Кубой? – повторил вопрос Постный.

– Ну, я решил, что его лучше похоронить по-человечески. Вырыл могилу, завернул его в брезент и...

– Он, видите ли, решил, – Постный от возмущения дернулся так, что вода из стакана выплеснулась на рубашку. – Кто ты такой, мать твою, чтобы принимать решения? Кто ты? Объясни. Не хочешь говорить? Тогда я объясню. Ты – пустое место. Ты человек, у которого последняя и единственная мозговая извилина атрофировалась еще в ранней юности. Согласен?

Жлоб лишь пожал плечами, у него было свое мнение на этот счет, но высказывать его вслух, спорить с этой скотиной, как-то не хотелось.

– Ах ты не согласен? – переспросил Постный. – И напрасно. Думать и принимать решения ты не способен. Нет такой физической возможности. Ты должен был выполнить мою команду. А вместо этого среди белого дня приезжаешь в мой автоцентр на паленой тачке. Номера, марку и цвет этой колымаги, наверняка, уже пробили менты. А ты приперся на ней прямо ко мне. И еще поставил ее у административного корпуса. Возле парадного подъезда. Это как понимать?

– У меня другой тачки нет, – ответил Жлоб. – На эту у меня доверенность. Если бы я ее сжег, на чем бы я к вам приехал?

Минуту Постный хранил угрюмое молчание. Он думал о том, что за свою тридцатипятилетнюю жизнь вдоволь навидался полных идиотов, тупиц и кретинов, но Жлоб среди этих персонажей занимает почетное первое место. Совершенно особый экземпляр. Его интеллектуальный коэффициент не поддается определению, потому что еще не придуман тест на случай, когда интеллект отсутствует как таковой. Если сделать Жлобу трепанацию черепа, то обнаружится, что мозг у него не больше грецкого ореха. И этот орех давно сгнил или превратился в поганую заплесневевшую труху. Лучше с неодушевленным предметом общаться, чем с этим Жлобом.

– Ладно, – сказал Постный, понимая, что дальнейший разговор не имеет перспективы, – оставишь тачку здесь. А лучше так: выезжай с административной территории через ворота, отгони "опель" в пятый бокс к Тимофеичу. Пусть в лапшу ее порежет автогеном. Нет, лучше я ему сам позвоню. А тебе, пока на новую тачку не заработаешь, придется на своих двоих передвигаться.

Жлоб криво улыбнулся.

– Ошибаешься, – сказал он, криво усмехнувшись. – Я буду передвигаться на твоей "мазде".