Поезд для Анны Карениной - Нина Васина Страница 17

— Кого? — удивился Миша.

— Туляка этого в плаще! Отпечатки пальцев взяли, а фотографий нет, потому как отпущен после выяснения личности!

— Вы думаете, это он — крокодила?..

— Ты писал отчет. Опрос продавцов.

— Они не слышали, о чем Пеликан говорил с этим в плаще.

— Тоже верно, — кивнул Карпелов, — может, попрошайничал или просил закурить. А Пеликан опять грузит. Стоп. Что ты говорил про компьютер только что?

— Искал по адресу, есть ли информация.

— У Пеликана при задержании было несколько дискет. Быстренько проверь их. Пленка в фотоаппарате должна быть. Проявить. Обыск на квартире. Свяжись с родителями. Прогони информацию на слово «мамацуи» или «мама цуи»

Слушаюсь. — Январь собирал на столе бумаги, задержался взглядом на обложке. — Такая! — сказал он мечтательно. — И мертвая..

Ева Николаевна Курганова вышла из скорого поезда на Курском вокзале. Одета она была в потрепанные джинсы и футболку. На голове кепка с козырьком, через плечо — спортивная сумка. В прорези кепки сзади задорно подскакивал при ходьбе маленький хвостик темных волос. Она взяла такси, назвала адрес, а когда подъехала к знакомому зданию управления, надела черные очки.

В приемной у кабинета начальника отдела по особо тяжким преступлениям Гнатюка народу было много. Ева сидела почти два часа, не двигаясь и жадно рассматривая сквозь темные стекла проходящих знакомых и незнакомых работников управления.

— Вы ко мне? — Гнатюк наконец вышел из кабинета. — По какому вопросу?

Ева встала и, не говоря ни слова, прошла мимо него в открытую дверь.

— Минуточку, — сказал Гнатюк настырной женщине, не собираясь закрывать дверь, но женщина сдернула в кабинете очки и сняла кепку. Гнатюк словно споткнулся на полуслове под взглядом грустных глаз цвета слегка разбавленных чернил.

Они пили чай и молчали. Ева отказалась от печенья и очень серьезно сообщила:

— Худею. Плохо пролезаю в окно шестьдесят на шестьдесят.

Гнатюк смотрел на нее, загорелую, с отличными накачанными бицепсами и тонкими крепкими кистями рук, на чуть заветренные — полоской по краям — губы, на выступающие и почему-то поцарапанные скулы, потом стал улыбаться, словно наконец с ее появлением кончились милицейские будни и вот-вот начнется что-то совершенно невероятное.

— Зачем тебе пролезать в такое окно?

— Ну как же. Ваш друг, который ведет спецподготовку, капитан Борзов, считает, что я должна прыгать рыбкой головой вперед в такое окно с автоматом Калашникова.

— Замучили тебя служивые, — улыбнулся Гнатюк. — Ты сама хотела поупражняться в стрельбе и позаниматься со специалистами. И я тебе скажу, ты так выглядишь!..

— Ну да, ну да. Месяц этой спецподготовки я выдержала, но думаю, что с личным составом десантников теперь у капитана Борзова проблемы. По утрам у нас пробежка минут тридцать, жарко… Так что потом во время построения первая команда у него: «Отставить эрекцию!» Остальное время в спецодежде кувыркаемся, ничего… Я получила вашу телеграмму. — Ева решила, что светская часть беседы закончена. — Как умерла Лариска?

Голосом, не выражающим никаких эмоций, Гнатюк сказал, что старший лейтенант Комлева Лариса умерла после родов три дня назад, что Ева Николаевна на похороны успела, что дети Ларисы живы и здоровы, чувствуют себя хорошо, а вот муж, наоборот, очень плохо.

Гнатюк заметил, что глаза Евы расширились, словно она испугалась и удивилась одновременно. Она хотела что-то сказать, но вдруг прикусила нижнюю губу, отошла к окну и там вдруг спросила:

— Дети?

— Ну как же. Она же рожала. Двойня… — Гнатюк не успел договорить, как Ева почти крикнула:

— Мальчик и девочка?!

— Мальчик и девочка, — кивнул Гнатюк. — Да ты в порядке?

— Что с мужем? — не ответила Ева на его вопрос.

— Ну что с мужем… Работаем пока, но очень упертый.

— То есть он здоров? — Она наконец повернулась, и полыхнувшие огнем скулы выдали ее волнение.

— Здоров, вполне здоров. Только вот детей оформляет как сирот.

— Он не берет детей, ну конечно! — Ева словно наконец что-то поняла или разгадала. — Он не хотел ребенка, Лариска говорила, а тут — двойня, он не берет детей…

— Ну как не берет, он хитро не берет. Совсем он не отказывается, а оформляет на три года в дом ребенка, а там, мол, посмотрим.

— Еву и Сережку на три года в дом ребенка? — Ева Николаевна подошла к столу и стукнула кулаком. Тренькнули, соприкоснувшись при сотрясении, стакан и пузатый графин на подносе.

— Ты это… Ты поосторожней. Мне Борзов рассказывал по телефону, что ты кирпич раскалываешь запросто. Эта мебель хоть и старая, но тоже, знаешь!.. Какую Еву и… Сережу?

— Детей зовут Ева и Сережа. Лариска сказала, если будет девочка… — Ева замолчала и сжала зубы.

— Хорошие имена. Сядь. Успокойся. Ты успела на похороны.

— Я не хожу на похороны. — Ева села и тяжело, судорожно вздохнула. — Я хочу поговорить с мужем Лариски.

— Бесполезно. Все уже говорили. Мы ему обещали зарплату ее переводить и оплачивать год няню. Ни в какую.

— Я буду с ним говорить. Давайте сменим тему.

— Давай сменим, — согласился Гнатюк. — По работе полный завал. Но дел интересных мало, так, в основном бытовухи или с наркотиками. Правда, вчера был день с сюрпризом. Мне принесли журнал «Плейбой». Ты уже видела?

— Что видела? — не поняла Ева.

— Не видела, значит. А я целый день над этим работал. Тогда тебе — тоже сюрприз. — Гнатюк открыл сейф и, доставая журнал, доверительно сообщил:

— Я в сейф прячу, а то такая картинка на столе, сама понимаешь. Смотри.

Еве пришлось еще раз вытаращить глаза.

— Там на развороте еще интересней. — Гнатюк вертелся в кресле туда-сюда и получал удовольствие.

Ева открыла разворот.

— Какая толстая и развратная тетка, — проговорила она наконец.

— Да. «Мисс Июнь» будешь. Откуда эти снимки, знаешь? Ева кивнула.

— Тогда тебе интересно будет знать, что журнал завален письмами и звонками. Ты нарасхват. Такая жалость, приходится отвечать, что модель умерла.

— Что, все еще умерла?!

— Ты даже похоронена. На том же, кстати, кладбище, где будут хоронить Лариску.

— Ну спасибо! Значит, убийство Денисова навесили на меня! У вас что, следователей нормальных нет? Хрустова допросили? Он еще тогда в квартире, когда я «застрелилась», сказал, что убил Денисова!

— Хрустов сбежал.

— Специалист! Который раз он у вас бежит? Я работать хочу! — закричала вдруг Ева, прижав ладони к вискам.