Окончательный диагноз - Чингиз Абдуллаев Страница 17

В гостиную вошли Дронго и генерал Потапов. Оглянувшись посторонам, Дронго увидел у окна высокую красивую молодую женщину. Оченькрасивую, словно сошедшую с обложки модного журнала. Она смотрела в окно иразговаривала с сидевшей рядом женщиной. Дронго подумал, что такие женщиныобычно бывают топ-моделями в известных агентствах. Интересно, кем онаприходится хозяйке дома?

Вероника Андреевна заметила вошедших. Еще вчера она обратилавнимание на Дронго. Умный взгляд, спокойный, целеустремленный. Кажется, он еевозраста или чуть моложе. «Интересно, он женат или нет? Впрочем, какая разница.Судя по одежде, он достаточно богатый человек». Доходы всех трех ее мужейпозволяли ей пользоваться услугами самых дорогих магазинов не только в Москве,но и в европейских странах, за много лет она научилась отличать дорогие вещи отширпотреба. На Дронго был очень дорогой итальянский костюм. Она оценила покройи качество ткани, его светло-голубую рубашку с запонками, галстук и платок, небрежносмятый в нагрудном кармане. Он не был похож на обычных следователей, которые еедопрашивали. Те были в одинаково серых безликих костюмах и таких же безликихгалстуках. Кроме того, на ногах Дронго была мягкая кожаная обувь. Но главное,на что она сразу обратила внимание, – это был запах. Запах дорогогофранцузского парфюма. «Фаренгейт», который ей так нравился. «Наверное, онгенерал или руководитель управления», – подумала она. Направляясь к гостям,вдова пыталась сохранить скорбное выражение лица и не улыбаться. В концеконцов, она еще молодая женщина и должна думать о своей дальнейшей жизни. Аэтот человек ей нравился.

Потапов поздоровался, но она не обратила на него внимания.Слегка кивнув ему, она взглянула на Дронго.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался тот, – примите ещераз наши соболезнования.

– Спасибо, – вздохнула она. – Вчера вы меня поддержали.Среди всех, кто там работал, вы были единственным интеллигентным человеком.

Потапов усмехнулся, но промолчал.

– Я хочу задать вам несколько вопросов, – обратился Дронго квдове. – Мы можем поговорить в другой комнате?

– Конечно, – она кивнула кому-то из вошедших и вышла изгостиной, жестом приглашая Дронго следовать за ней.

Потапов двинулся было следом, но, сделав шаг, передумал иостановился около стены, рассматривая картину.

Кроме гостиной и кабинета, в квартире были две большиеспальни, одна из которых всегда пустовала. Ее держали для гостей или детейГлушкова, которые раньше иногда приезжали. Но в последние годы дети здесь непоявлялись. В спальне Вероники Андреевны был беспорядок, поэтому она пригласилаДронго именно сюда.

Когда они вошли, Дронго нерешительно оглянулся. Все стульябыли вынесены в гостиную. Вероника Андреевна прошла к небольшой софе, стоявшейв углу, и села на нее, приглашая гостя занять место рядом. Когда он оказалсявозле нее, она снова почувствовала аромат его парфюма.

– Я вас слушаю, – сказала она, грустно улыбаясь. – О чем ещевы хотите меня спросить? Кстати, вчера я не совсем поняла вашу должность и вашеимя.

Дронго помнил, что вчера Потапов ничего не сказал о егодолжности, а она ничего не спрашивала. Очевидно, смерть Глушкова подействовалана нее, вчера ей было не до этого. Но сегодня она уже вполне владела собой идаже улыбалась ему.

– Я частный эксперт, – представился он. – Обычно меня зовутДронго. Так удобнее.

– А ваш спутник – тоже частный эксперт?

– Нет. Он генерал. Работает в службе охраны.

– Генерал!

Она улыбнулась ему еще шире, словно напарник Дронгоневедомым образом придавал большую значимость и ее собеседнику.

Дронго подумал, что иногда женская интуиция приводит кпарадоксальным выводам. Если Потапов остался в гостиной, предоставив вестибеседу Дронго, значит, фактически он признал лидерство последнего. Именно так иподумала Вероника Андреевна.

– Какое у вас странное имя, – с чувством произнесла она.

– Меня так называют давно, я привык. Скажите, когда выразговаривали с Федором Григорьевичем в последний раз, вы не почувствовали, чтоон несколько взволнован?

– Нет, конечно. Иначе я бы сразу приехала на дачу. Нет. Всебыло как обычно. Хотя он сказал, что чувствует себя немного не в форме. Япосоветовала ему принять аспирин. Если бы я знала, что все так закончится!

– Как вы думаете, кто-нибудь из соседей мог к вам зайти безпредварительного звонка? Просто так, по-дружески?

– Нет. Разумеется, нет. В Жуковке не приняты подобныеотношения. Там живут достаточно воспитанные люди, занимающие очень высокиегосударственные должности. Им и в голову не придет зайти к кому-нибудь,предварительно не позвонив. Нет, нет. Это исключено.

– Вчера, рассказывая о своих соседях, вы назвали дочьПерельмана «довольно бойкой особой». Что вы вкладывали в эти слова?

– То и вкладывала, – с раздражением усмехнулась ВероникаАндреевна. – Она ведь училась в одном классе с Аллочкой, они одного возраста.Ну и, конечно, с первого класса знала и слышала о друге ее отца. Знаете, какобычно бывает. Молодые женщины часто влюбляются во взрослых мужчин. Она успелавыйти замуж и быстро развестись. А потом при любом удобном случае стараласьпопадаться на глаза Федору Григорьевичу. По-моему, она его просто выслеживала.Я могу ее понять. Такая романтическая влюбленность. Он, конечно, не обращал нанее никакого внимания. Тем более что дружил с ее отцом. Но она иногда проявляланекоторую настойчивость…

– Например?

– Иногда звонила. Передавала приветы от знакомых литераторовили от Аллы, которая почему-то чаще дозванивалась к ней, чем к нам. Обычныеженские уловки. Я не обращала внимания на подобные мелочи. Федор Григорьевичумел нравиться женщинам. И это было одно из его главных достоинств.

– Он любил красивых женщин?

– Как и всякий нормальный мужчина. Он понимал толк вкрасоте, – сказала она, гордо подняв голову, как бы подтверждая фактом своегозамужества собственное утверждение.

– Говорят, что у вашего соседа Лопатина тоже красивая жена.

– Это его вторая супруга, – усмехнулась Вероника Андреевна,– но она еще совсем девочка. Ей лет двадцать пять, не больше. Несколько летназад она победила на конкурсе красоты, кажется, где-то в Африке. Высокаякрасивая девочка. Но нужно было знать Федора Григорьевича. Он ценил в женщинахне только внешние данные, но и интеллект, внутреннюю красоту. Для него важнобыло почувствовать, что за человек скрывается за красивой вывеской. Именнопоэтому он так замечательно относился ко мне. Супруга Лопатина – прекрасныйчеловек, мы с ней близко сошлись, и, кажется, она единственная, с кем я вообщеконтактировала на нашей даче. Кстати, она сейчас в гостиной. Приехала выразитьсоболезнования. Вы, может быть, обратили внимание? Она сидела у окна.