Лети, звезда, на небеса! - Анна Ольховская Страница 16

Мозг умолял, бунтовал, изнемогал. Он даже пытался прикинуться парой кроссовок, поскольку находился в коробке. Что значит – «в какой»? В черепной, конечно! А у вас он где? Ой, извините.

Мозг съежился и притворился окаменелостью мезозойского периода. Очень надеюсь, что в качестве исходного образца он выбрал не экскременты динозавра. Или кто там еще жил в этом периоде?

Однако подтянутые белокурые бестии, они же – истинные арийцы, они же – немецкие слова, не позволили славянскому слабаку дезертировать. Непонятно откуда в их руках вдруг появились устрашающих размеров молотки, зубила и прочий камнедробильный инструмент. С холодной решимостью они обступили мой несчастный мозг.

Пришлось бедняге опять заработать. И впитывать, поглощать до тошноты грамматику немецкого языка. Выбрали, дамы, интенсивный курс обучения – теперь не нойте.

К концу очередного занятия наши с Сашей лица приобрели одинаковое выражение: «Созерцание собственного пупка» это называется.

Герр Шольц, наш преподаватель, не мог не обратить внимания на сие великолепие.

– Так, милые дамы, я вижу, что на сегодня уже достаточно, – наш герр очень хорошо говорил по-русски, лишь легкий акцент выдавал в нем немца. В социалистической Германии Шольц работал учителем русского языка в школе. – Надеюсь, все, о чем мы с вами говорили сегодня, задержится в ваших очаровательных головках.

– Куда уж нам до вашей головки, – тихо пробурчала я. – Ай!

– Что случилось? – испугался преподаватель.

Саша, только что пнувшая меня под столом, мило улыбнулась:

– Ничего страшного, Анна просто неловко повернулась.

– Ну что же вы так! – взволновался наш гуру. – В вашем положении надо быть очень осторожной! А хотите… – Шольц запнулся, покраснел, затем судорожно вздохнул и выдал: – Анна, давайте вместе пообедаем! У меня больше занятий сегодня нет, и я хотел бы угостить вас прекрасными свиными ножками с капустой.

– Это очень заманчивое предложение, Генрих, – я изо всех сил удерживала внутри бьющийся в конвульсиях хохот, выпустив наружу лишь улыбку, – но, к сожалению, у меня сегодня запланирован еще визит к врачу.

– Да, конечно, я понимаю, – засуетился вспотевший от волнения толстячок. – Извините меня.

– Но за что же? – сдерживаться мне было все труднее, надо срочно покинуть помещение, иначе последствия взрыва будут весьма разрушительными для нежной психики немца. – Я очень признательна вам за приглашение, мы обязательно сходим вместе пообедать, но не сегодня. Хорошо?

– Конечно же! – просиял Шольц.

– Тогда – всего доброго! Увидимся на следующем занятии.

– Ауф видерзеен, Генрих! – мурлыкнула Саша, открывая дверь.

– До свидания, дамы!

Из дома герра Шольца быстрым шагом вышла одетая в светлую куртку женщина. Она осторожно буксировала раздувшийся до чудовищных размеров дирижабль. Вот только наполнен аэростат был не воздухом, а смехом.

Зная, что преподаватель наблюдает за ней из окна, парочка молча двигалась к припаркованному неподалеку автомобилю.

Тихо и интеллигентно матерясь сквозь зубы, женщина в светлой куртке пару минут провозилась, заталкивая дирижабль на заднее сиденье. Затем уселась за руль и газанула с визгом покрышек, к которому добавилось повизгивание с заднего сиденья. Вопреки ожиданиям, дирижабль не взорвался, он выпускал смех постепенно.

Мои всхлипы, стоны, похрюкивания и повизгивания передались воздушно-капельным путем подруге. Саша заразилась и звонко расхохоталась.

Немецкий гаишник (или как там он у них называется), заметив в стоящей на перекрестке машине двух заходящихся в пароксизмах смеха фрау, нахмурился, вцепился в свистульку и выдал на-гора дисциплинирующую трель. Затем погрозил нам пальцем. А-а-а, зачем он это сделал!

Ведь как раз к данному моменту мы достигли состояния «только палец покажи».

В общем, когда зажегся зеленый свет, наша машина с места не тронулась. В Москве за такие фокусы нас бы сразу обматерили автомобильными гудками, и не только гудками. А здесь нас просто объезжали, изредка взмемекивая.

Полицейский, суровый до безобразия, направился к нам. Мы отделались небольшим выговором, штрафовать нас немец не стал. Фрау все-таки.

– Вот пробило на «хи-хи», – Саша уже была в состоянии вести машину, что она и сделала. – И главное – с чего? Интеллигентный, добрый, мягкий мужчина пригласил Анетку покушать. Да еще отведать местный деликатес, копыта с капустой! М-м-м!

– Прекрати немедленно! – простонала я, отдуваясь. – У меня уже все хохотальные запасы кончились, вместе с силами. А что касается мягкого мужчинки, то для меня он слишком даже мягкий. Если попытаться ткнуть его пальцем, перст утонет в складках.

– А зачем его пальцем тыкать? Или у тебя такая необычная интимная прелюдия? Оригинально!

– Александра, окститесь! – голос мой был суров и даже грозен. – Какой интим, охальница! Где Шольц, а где – секс.

– А что, лысоватые пухлые дядечки, пусть даже и заросшие рыжей шерстью, по-твоему, не смеют даже думать о сексе?!

– Ладно, Сашка, убедила. Вот ты и займись.

– Чем это, интересно?

– Эротическими забавами с толстым рыжим коротышкой. Потом поделишься впечатлениями.

– Я бы с радостью, но он на тебя запал. Наверное, потому, что ты по габаритам к нему поближе, особенно это касается животика.

– Ну хорошо, Сашуля, пользуйся своим положением, оскорбляй несчастную женщину безнаказанно! Я не собираюсь отвлекать водителя во время езды. Но езда-то скоро закончится, и вот тогда!..

– Я быстрее тебя бегаю, – ничуть не испугалась злыдня.

– От возмездия не убежишь!

– Посмотрим.

Но есть Бог на свете! Есть! Да, я сейчас не очень поворотлива, но зато смотрю себе под ноги. Ведь все утро шел дождь, и вокруг полно луж. К тому же мраморные ступеньки очень скользкие, а грохнуться мне сейчас как-то вовсе не в тему.

А вот одна прыткая козочка совсем выпала из действительности.

Саша шустро выскочила из машины, помахала мне рукой и побежала к дому. Чтобы, поскользнувшись на мокрых ступенях, с размаху шмякнуться в большую лужу.

Я даже испугалась поначалу, думала, что Саша ушиблась. Но она отделалась легким испугом и испачканной курткой.

Ну вот, теперь и я смогу надеть свою, выезжая в город. Во всяком случае, пока Сашину не принесут из чистки.

Куртки, купленные неделю назад, мы с подругой носили с удовольствием. Только когда вместе куда-то ехали, бросали жребий, кому надеть куртку, а кому – что-либо другое. Иначе нас можно было принять за клонов: почти одного роста, светловолосые, в джинсах, а моего пузика под курткой не видно.