Тополиный пух - Фридрих Незнанский Страница 16

«Жалоба» Федора показалась Степанцову чистой фантастикой. Это чтоб Кулагин, с его-то связями и возможностями, с его мощной пробивной силой, не мог решить такую незначительную проблему?! Невероятно! Либо действительно, как утверждает молва, тамбовский волк в лесу сдох, либо пожарник родился…

Они приехали в Новотроицкое незадолго до захода солнца. Федор уговорил, он очень хотел, чтобы Кирилл успел до темноты осмотреть и оценить окружающую небольшой коттеджный поселок на берегу водохранилища природную красоту. Ну, и те замечательные удобства, которые успели соорудить здесь люди, поселившиеся в заповедных местах. Нет, ни о какой порче ландшафта тут и речи идти не могло — свое же кругом! Не варвары! Правда, кое-кому очень хочется поставить вопрос именно так: мол, понаехали тут, скупили колхозные угодья, на которых возвели себе замки, отгородились крепостными стенами, установили собственные законы, охрану, а бедным аборигенам последний проход к воде перекрыли! Такие, понимаешь, мерзавцы, олигархи проклятые! И кто б еще говорил! Не крестьяне бывшие, которых здесь давно и близко не осталось, а дачники-неудачники, что вселились за гроши в их почерневшие избы. Они главным образом и мутят воду.

Кстати, по поводу воды. Вот же прекрасная асфальтовая дорога, прямо на пляж. Ходи, никто тебе не запрещает, и злых собак на прохожих тоже никто не спускает, хотя иной раз и следовало бы. Так ты ходи, купайся, загорай, да только не гадь вокруг себя, не порть того, что построено другими, не ломай скамеек, не скручивай шеи зонтам, не бей на пляже пустые бутылки, ведь битые стекла другим потом собирать, — словом, веди себя как нормальный человек!

Нет, так мы не можем. И вот уже целое министерство подключили к разборкам. Экологов организовали, местных правозащитников. Никто не живет спокойно, все ходят и проверяют, зачем и насколько ты залез в природоохранную зону и какой урон природе намерен нанести и водным ресурсам. Ну, и пуще всякой услады — весть о том, что всех, кто подошел к воде ближе там каких-то метров, будут безоговорочно сносить! Кому-то очистные сооружения не нравятся либо баньки возле уреза воды, кому-то высокие заборы, а кому-то фонтаны за ними либо площадки для гольфа. Ломать, значит, надо, крушить — со всей большевистской ненавистью к толстосумам и мироедам. Вон и бульдозеры с кранами уже пригнали!

А ты не базарь, не создавай ненужной волны и не угрожай своей техникой, а покажи конкретно, что надо еще сделать и как улучшить, — никто ж возражать не станет. Люди сюда жить навсегда приехали, детей растить, внуков, а не гадить под себя.

Конечно, проще всего заткнуть крикунам глотки — дать взятки тому, другому. Но ведь эти замолчат, так другие захотят халявы. Уже до Госдумы дошли, суровых законов требуют. Но пуще всего — наказания.

Понял наконец Степанцов, что надо Федору. Толковое лобби в лице Кирилла требовалось Кулагину. И не ему одному, все они тут, оказывается, рассчитывают на помощь Степанцова, который в ближайшие недели должен занять пост Председателя Высшего арбитражного суда. А то, что арбитраж к их делу никакого отношения не имеет, их, видно, не волновало — судьи, они везде судьи и знают друг друга, а значит, если один попросит другого, тот так и решит.

Но самое смешное в этой ситуации заключалось в том, что Кирилл Валентинович мог сейчас, в данный момент, сулить им любую свою помощь. Он ведь ни за что не отвечал, да и как сложится в дальнейшем, тоже пока весьма проблематично, но исполнять роль сказочного дедушки было приятно. Нет, не дедушки все-таки, а толкового такого мужика, которому решение любой проблемы по плечу. Любой! Особенно на глазах у двух премилых девушек, которые всю дорогу так и льнули к веселым, подвыпившим мужчинам. Правда, Кирилл Валентинович был осторожен, излишне напряжен, и ему даже не было нужды делать озабоченного лица, но эти чертовки кого хочешь развеселят. Да и Федор старался вовсю.

Так что небольшая экскурсия к воде, а также решение на ходу государственных проблем, которые обсуждали Кулагин со Степанцовым, их, вероятно, забавляли.

Кулагин с усмешкой наблюдал за молодящимся Кириллом и думал о том, как тяжела, должно быть, семейная жизнь с человеком, который тебе в принципе надоел.

Еще когда они сидели в ресторане, где негромко играла музыка — живой маленький оркестр — и несколько пар в зале, возле бара, танцевали, у Степанцова заработал сотовый телефон. Как понял Федор, звонила Анна Карловна. Ему показалось, что он даже голос ее пронзительный, словно звук полковой трубы, услышал. Видимо, она интересовалась, когда супруг появится дома. Тот ответил в совершенно непривычном для него стиле:

— Анна, ты была невнимательна. Я же сказал тебе, что занят с делегацией, неужели надо без конца повторять очевидные вещи?! — Раздражение его нарастало. — Да, играет музыка, черт побери! А почему в ресторане, — он понизил голос, — музыка должна молчать?.. Перестань, в конце концов, ты меня компрометируешь своей ненужной подозрительностью!.. Да, когда освобожусь, и ни минутой раньше! — Он сложил аппарат и сердито сунул его в карман, пробормотав: — Черт знает что…

Федор посмотрел тогда сочувственно, а Кирилл, увидев, что приятель все понял, снисходительно развел руками: мол, ну что с них, с этих женщин, взять!