Четвёртая четверть - Инна Тронина Страница 16

— Да нормально сидится, Захар Сысоевич. — Озирский посмотрел на генерала ожившими глазами. — Компания вполне приличная, не шантрапа.

— На Литейном шантрапа не чалится. За редким исключением, — добавил Горбовский.

Ему очень хотелось кофе. Но, раз Озирский отказался, генерал не стал кофейничать при арестованном.

— Итак, ты утверждаешь, что смерти Ронина не желал. Но его роль в октябрьских событиях девяносто третьего года тебя явно не умиляла. Ты часто называл Антона Александровича палачом, карателем и прочими нехорошими словами.

— Николаев прав — я Ронина так называл, — согласился Озирский. — Но это не означает, что мину к днищу «мерса» примагнитил тоже я. Мы с Антоном обменялись мнениями по поводу октябрьских событий, причём в присутствии Александра Керимовича. Я амнистирован Думой в числе прочих участников восстания. У Генерала — своя правда, у меня — своя. И обе имеют право на существование. Мы начали отношения с чистого листа. И что я там раньше говорил про Ронина, пусть в прошлом и останется. Кто много говорит, тот мало делает. Тебе ли не знать об этом? Клянусь своими детьми, своей жизнью, памятью матери — четвёртого октября я на Ронина не покушался. И — точка!

— Но ты говоришь, что знаешь, кто хотел устранить генерала. — Захар разглядывал остро отточенный карандаш, думая о своём. — Кто это?

— Алексей Зубец. Сын того самого психиатра, который вместе с физиком Олегом Лохвинским разработал биогенератор. Его испытывали на пациентах больниц и поликлиник — без их согласия. Генератор маскировался под аппарат для снятия энцефалограммы. В результате этих варварских экспериментов погибло около десяти человек. Вполне возможно, что жертв было больше — просто мы о них не знаем. Но убийство старшего следователя Квинта, совершённое его отцом, долгое время было на слуху и в Москве, и здесь. Припоминаешь, Сысоич?

— Ещё бы!

Горбовский рисовал на календаре разные геометрические фигуры, то и дело поглядывая на часы. Андрей понял, что генерал кого-то ждёт. И предполагаемый визит связан с делом Ронина-Озирского.

— Евгений Михайлович слишком близко подобрался к разгадке серии убийств, совершённых не кем-то посторонним, а любящими родственниками жертв. Убийцы находились в состоянии транса, близком к гипнотическому. Невольные преступления совершались по ночам, а утром люди ничего не помнили. Мы прозвали их «лунатиками». Под этим названием была разработана операция. В ней должен был участвовать Всеволод Грачёв. Но потом его ранили, и Ронин стал работать со мной. У Александра Николаевича Зубца, вернее, у тех, кто за ним стоял, были грандиозные планы. В частности, в нескольких странах учёные работали над созданием этнического оружия, которое должно поражать людей определённой национальности. Тогда никакая шальная пуля не страшна. Оружие само выберет, кого уничтожить, а кого оставить в живых…

Сейчас Андрею очень хотелось спать, но время отбоя ещё не наступило. А потом придётся опять ворочаться всю ночь.

— Сысоич, ты можешь материалы по этому делу взять в Москве. Они там есть. Я убеждён, что акция в Старой Деревне носила характер кровной мести. Ведь Александр Зубец был убит в Каире лично Рониным. Мы проделали большую работу. Припёрли врача-вредителя к стенке. Для этого пришлось ехать в Египет. Антон встретился с ним в одном из столичных отелей. Зубец-старший был чересчур откровенен. Потом оказалось, что он хотел на прощание ввести Антону смертельную дозу какого-то сердечного препарата. Какого именно — не знаю. Ампулы изъять не удалось. Там были три телохранителя. Они тоже погибли. У Антона не было другого выхода. Олег Лохвинский внезапно появился в номере и всё увидел. Его тоже пришлось ликвидировать. Сысоич, Зубец первым придал беседе характер смертельной схватки. А Ронин не привык проигрывать. Он забрал с собой дискеты с ценнейшей информацией о деятельности подпольных лабораторий и покинул отель…

— А где сын Зубца сейчас? — спросил Горбовский. — За границей, конечно?

— Ещё бы! Скорее всего, он в Штатах. И чем быстрее Алексей попадётся, тем скорее я отсюда выйду. Можно связаться с Саймоном и узнать, как двигается дело. Кстати, Ронин мне говорил, что работу по «лунатикам» с тобой согласовывал…

— Дело курировал Петренко, — быстро ответил Захар. — Я знал о нём только в общих чертах. Просто наложил резолюцию, что не возражаю против твоего участия. А так у меня своих проблем хватает.

Горбовский убедился, что Андрея не поймать на неточностях. Дело «лунатиков» он знает в совершенстве. И будет держаться избранной линии, пока не поймают Алексея Зубца. А до этого блаженного часа постарается выйти на подписку о невыезде или под залог. Андрюшка сейчас богатый. Денег на взнос и на адвоката у него хватит. Хотя, конечно, в первую очередь он будет защищаться самостоятельно.

— Ты уверен, что Зубец-младший хотел убить вас обоих? — поинтересовался генерал. — Это только домыслы, или есть реальные факты?

Захар в очередной раз утихомирил телефон. Озирский вёл себя настолько лениво, безразлично, что у генерала пропал азарт. Захотелось отдохнуть немного, а потом пообщаться с другими людьми. Возможно, те скажут про Андрея куда больше него самого.

— Алексей Александрович нас не предупреждал. Но мне немного знакомы нравы, царящие в их среде, — пояснил Озирский. — Да и тебе, думаю, тоже. Сын знал, что отца убил Ронин. В Египте мы были вместе. Сообща работали по делу — до и после. Я, несомненно, тоже подлежал уничтожению — и как соучастник убийства Александра Зубца, и как много знающий человек. Ронин действовал в целях самозащиты. Но Алексей Зубец это во внимание не принял. У них погибли пять человек — два босса и три охранника. И с нас они хотели взять столько же. Получили сведения, что «мерс» пойдёт с пятью пассажирами, и заминировали его. То, что всё произошло именно четвёртого октября, объясняется просто. Антон в тот день приехал в Питер. И люди Зубца этим обстоятельством воспользовались, чтобы застать нас вместе. Они не могли предугадать, что мне позвонят из немецкого консульства. Появление родственницы Аркадия Калинина спасло его. Никто заранее эту встречу не планировал, кроме Провидения. Люди Зубца поняли, что пассажиров в лимузине становится всё меньше. И тогда они взорвали «мерседес»…

— Гладко, гладко, — согласно покачал головой Горбовский. — Но, признайся, подозрительно. Четвёртое октября. Ты обещал расправиться с Рониным именно в этот день. Кроме того, взрыв прогремел в шесть часов вечера. Именно это время ты планировал для осуществления возмездия. Постой, постой! — Захар увидел, что Андрей хочет возразить. — Сейчас опять по Саньке Николаеву проедешься — что стукач он и подонок. Но это же всё правда! Ты ведь посылал его прикончить Ронина? Вернее, требовал соблазнить его дочку, чтобы отцу аукнулось…

— Странно, почему наш законник сразу в милицию не сообщил, услышав такое предложение, а ждал до взрыва? За недонесение привлечёшь его, Сысоич?

Озирский сам удивился тому, как он говорил — весело, легко, будто не следственном изоляторе сидел, а в ресторане.

— Как же это он так — знал и молчал?