Бокал вина - Иван Жагель Страница 16

— Прежде всего хочу поблагодарить вас, что вы любезно приняли мое приглашение, — опять сбиваясь на кокетливый, игривый тон, сказал Михаил Павлович, одновременно разворачивая шелковистую салфетку и укладывая ее на колени. — Для меня эта встреча очень важна. Дас-с-с… Так вот, любезнейшая Тамара Ивановна, вы невольно стали свидетельницей… как бы это поточнее выразиться, грандиозной аферы, затеянной против меня… — Дергачев отхлебнул из своего бокала и аккуратно поставил его на стол. — Знаю, что вам в руки попала кассета, из просмотра которой у вас может сложиться обо мне весьма негативное мнение. Однако это фальшивка! Стопроцентная! Двухсотпроцентная! На пленке снят не я!

— Я не смотрела ее целиком, для меня это слишком круто, но даже знакомства с некоторыми фрагментами достаточно, чтобы усомниться в ваших словах, — промурлыкав фразу себе под нос, возразила Тамара.

Она испытывала огромную неловкость, оттого что видела этого человека голым, да еще в весьма пикантных позах, слышала, как он пыхтел, стонал, указывал проституткам, где его надо погладить и поцеловать. Даже в самом откровенном порно актеры ведут себя не так. Они знают, что их снимают и при всем внешнем натурализме сцен скрывают от зрителей что-то сокровенное. А в данном случае Дергачев продемонстрировал все свои тайные страстишки.

— Клянусь вам, фальшивка! — нисколько не смутился Михаил Павлович. — Грязная и весьма посредственная! Если вы внимательно присмотритесь…

— Вряд ли я сподоблюсь на ее просмотр еще раз, — вставила Тамара.

— Я вас понимаю! — с благородной брезгливостью подхватил Дергачев. — Конечно, пусть этим лучше занимаются специалисты. Они, кстати, легко обнаружили бы подделку.

— В чем же дело? Обратитесь к ним.

— А вот этого сделать я не могу.

— Почему?

— Потому что те ушаты грязи, которые выльют на меня во время разбирательств, все равно окажутся смертельными. Как политик я погибну!

— И кто же вам так удружил?

— Конкуренты! Политические противники! Завистники! Скажу вам откровенно, — он заговорщически прищурился и наклонился вперед, — в Госдуме каждый мечтает вонзить соседу нож в спину! И если представляется такая возможность — делает это без промедления!

Версия Дергачева не имела ничего общего с тем, что говорил Тамаре о хозяевах кассеты и их целях Зимин. Политик явно лгал, но ловить его на слове, уличать в неточностях, припирать фактами она не собиралась.

— Хорошая же компашка у вас там в Думе собралась, — усмехнулась Тамара, поддевая вилкой листик салата. — Прямо-таки разбойники с большой дороги.

— Мне самому бывает противно! — заверил ее Михаил Павлович.

— Может, сейчас как раз хороший повод, чтобы бросить все и заняться чем-нибудь другим?

— Если бы дело было только во мне, — закручинился, завздыхал Дергачев. — Я сейчас сражаюсь не за себя, точнее, не только за свое честное имя, но прежде всего за свою партию, свою фракцию в парламенте. Тем более что скоро предстоят очередные выборы. — Он сел на любимого конька. — Многим не нравится та политика, которую мы проводим, — политика взвешенная и ответственная! Она направлена на защиту интересов широких народных масс и страны в целом…

— И больше защитить нас некому?

Это замечание вернуло его на землю, он как-то обмяк и опять схватился за бокал.

— Представьте себе, нет! — Политик попытался скопировать ее язвительные интонации. — И чтобы не сбылись планы наших врагов, вы… вы должны отдать мне кассету, — неожиданно завершил он свою пламенную речь.

— А почему вы зациклились на мне?

— Я не понял?

— Неужели вы всерьез думаете, что эта запись существует в одном-единственном экземпляре? — испытывающе посмотрела на него Тамара.

— Вы очень умная женщина, — благосклонно покивал Михаил Павлович. — Конечно, ваша копия — не единственная. Однако мы уже нашли способ, как обезвредить шантажистов. Они для меня неопасны. Но я не смогу нормально работать, жить, в конце концов, если буду знать, что… — он мучительно поморщился, подбирая точное слою, — что эта гадость сохранилась где-то еще.

Аргумент Дергачева был слишком топорным, чтобы ему поверить. Но отказывать влиятельному человеку, превращать его в своего заклятого врага Тамаре не хотелось. Их и так у нее теперь было слишком много.

— Не знаю… Мне необходимо подумать, — пытаясь выиграть время, сказала она.

— Подумайте, — удовлетворенный уже этим успехом, согласился политик. — Но помните: на вас лежит громадная ответственность. Впрочем, я уверен, поступите вы правильно. Вы оставляете впечатление здравомыслящей женщиной… Кстати, нашей партии нужны толковые люди. Не хотели бы на нас поработать? Естественно, не бесплатно.

Тамара растерялась. Теперь ее откровенно, нисколько не смущаясь, пытались купить. Она покраснела, положила вилку, громко звякнув о тарелку.

— Не торопитесь с ответом. У нас еще будет время это обсудить, — поспешил оговориться Михаил Павлович. — Вообще, вы бы пришли к нам в Думу, посмотрели, в каких проблемах мы варимся, какие задачи решаем, тогда бы уж точно изменили свое мнение обо мне… — Тут он стал похож на этакого слесаря-наставника, пытающегося пристроить неразумную девчушку к делу. — Говорю вам, не пожалеете!

Позднее, уже под седло барашка, запиваемое красным французским вином, Дергачев с присущим ему энтузиазмом живописал Тамаре, какие простые и отзывчивые люди с ним работают, какая дружная у них команда. Какое великое будущее ждет Россию, если они придут к власти, и как не хотят этого их заклятые враги.

И хотя большую часть времени Тамара отмалчивалась, Михаил Павлович почти убедил себя в том, что ему удастся справиться с этой дурочкой или, по крайней мере, полностью нейтрализовать ее. Что теперь она десять раз подумает, прежде чем сделать ему какую-то гадость.