Страсти по Веласкесу - Валентина Демьянова Страница 16

Она мне нравилась, и поэтому я чувствовала себя немного не в своей тарелке. Я проклинала тот миг, когда Лизе взбрело в голову позвонить мне и втянуть в свои семейные дрязги. Я последними словами ругала себя за то, что поверила ей и не пропустила тот звонок мимо ушей. Но больше всего я была рассержена на себя за то, что сейчас не могла просто плюнуть на все, встать и уйти. Потому, что мне хотелось разобраться во всем, убедиться, что с девчонкой действительно все в порядке. Не желая затягивать тягостную встречу, я угрюмо пробормотала:

— Спасибо, не стоит беспокоиться.

В ответ Елена звонко рассмеялась:

— Вам спасибо.

Заметив наше с Герой недоумение, она с замечательной непосредственностью пояснила:

— У прислуги сегодня выходной, а я на собственной кухне чувствую себя гостью. Вы отказались от чая и тем избавили меня от неловкости. Не поверите, но я понятия не имею, где там что лежит!

Мы дружно рассмеялись: Елена легко и открыто, Герасим смущенно, а я — чтобы не отставать от остальных. Отсмеявшись, хозяйка согнала с лица улыбку и сразу превратилась в деловую женщину, не привыкшую тратить время попусту.

— Во сколько звонила Лиза? — вернулась она к выяснению обстоятельств.

Я глянула на часы:

— Сейчас девять вечера… Думаю, было около семи.

— И что она сказала? Если можно, повторите дословно.

— Ну, так точно я не вспомню… Ее звонок был настолько неожиданным, что я растерялась. Но что-то вроде: «Анна! Спасите! Приезжайте быстрее, а то меня убьют!» — она прокричала точно.

— Так и сказала? Убьют?

— Именно так.

— А кто убьет и за что, не говорила?

— Я, естественно, пыталась это выяснить, но Лиза лишь сказала, что нет времени объяснять, и просила приехать немедленно.

— И назвала этот адрес?

— Да. Спасосвятительный переулок, дом три.

— Вы уверены? Именно этот адрес? Не другой?

Елена сверлила меня взглядом, словно старалась проникнуть в мой мозг и убедиться, что все сказанное мной — правда. Ее явное недоверие вызывало у меня глухое раздражение. Я чувствовала себя в лучшем случае лгуньей с необычайно буйной фантазией, а в худшем — аферисткой, сочинившей невероятную историю с целью втереться в доверие к состоятельным людям. Мне, конечно, по роду своей деятельности доводилось выступать и в той и в другой роли, но в данном случае моя совесть была чиста. Ввязавшись в эту историю, я не преследовала никаких корыстных целей, мне просто стало жаль испуганную девчонку, молившую меня о помощи. Никак не проявив своих эмоций, я спокойно ответила:

— Этот, этот адрес. Не сомневайтесь. Она его два раза повторила.

— Вы поняли ее слова правильно, ничего не перепутали? — продолжала допытываться Елена, испытующе заглядывая мне в глаза.

Мое терпение не было бесконечным. И сейчас оно подходило к концу:

— Чего вы добиваетесь? Хотите сказать, что я все это выдумала? Но ради чего? Чтобы иметь возможность прийти к вам в гости и посидеть на этом атласном диване?

Моя вспышка не произвела на нее равно никакого впечатления, Елена осталась невозмутимой.

— Ну зачем же так? — равнодушно проронила она.

— Затем, что я говорю правду, а вы упрямо отказываетесь мне верить!

— Ну что вы!

— К чему тогда все эти расспросы?

Елена тяжело вздохнула:

— Все так непросто! Конечно же, я верю, что Лиза вам звонила. И в то, что просила спасти ее, тоже верю.

— Отлично! В чем же тогда проблема?

— Частично в вас, но главным образом в Лизе.

— Во мне? Да я в этой истории случайный человек!

— В том-то и беда! Как объяснить постороннему человеку трагедию, разыгравшуюся в нашей семье? Да никак! Вот Лиза вам позвонила, немного поплакала, и вы сразу поверили, что с ней приключилась беда и примчались спасать! Ведь вы поверили?

Я неопределенно дернула плечом.

— Вот именно! Я бы тоже поверила и заподозрила что-то ужасное, позвони мне малознакомая девочка и начни взывать о помощи. А вся трагедия в том, что Лиза не совсем здорова. Конечно, внешне это не очень заметно, да и мы этот прискорбный факт тщательно скрываем… В общем, не так много людей знает о нашем горе, но время от времени Лиза срывается. Она очень ранима, мнительна, легко подвержена стрессам, а результатом становятся некоторые… фантазии. Ей начинает казаться, что ее хотят обидеть, преследуют или, что уж совсем ужасно, замышляют похитить или убить. Короче, чем сильнее приступ, тем невероятней фантазии. В такие моменты она почти в каждом человеке видит врага, и им может стать как случайный человек, так и самый близкий. Близкий даже предпочтительнее, поскольку с ним она сталкивается чаще и поэтому поводов для обид имеет больше. В таких случаях она начинает скандалить или метаться по улицам и названивать по телефону… соседям… друзьям. Сегодня она звонила вам, и это значит, что у нее снова был приступ.

— Но почему мне? Мы же с ней почти незнакомы.

Говоря это «почти», я сильно искажала действительность. Говоря по правде, там мы и вовсе не были с ней знакомы. Ведь нельзя считать знакомством то, что я мельком видела ее в кровати Герасима, и о том, что ее зовут Лизой, мне стало известно исключительно с его же слов.

— Именно поэтому! Значит, и обид на вас у нее пока не накопилось, вот она и увидела в вас свою возможную спасительницу.

— А почему она не обратилась к вам? Вы человек уравновешенный, здравомыслящий. К тому же вам известно о ее недуге. Вы же не могли ее обидеть, я думаю.

— И зря! Лиза считает, что я нанесла ей очень большую обиду, став второй женой ее отца. Я для нее — Разлучница с большой буквы! Я отняла у нее любовь папы. То, что в действительности это не так, для Лизы значения не имеет. Меня она ненавидит и по одной этой причине никогда бы не стала просить о помощи.

— Она так привязана к отцу?

— Она его обожает! Его уход из семьи и стал толчком к развитию болезни. Хотя, думаю, там и раньше не все было благополучно, просто никто не заострял на этом внимания. Мать у Лизы была особой, мягко говоря, была не очень уравновешенной, и девочка росла в атмосфере постоянных истерик и скандалов.

— Если дело обстоит таким печальным образом, то мое сообщение не должно было вас удивить. Почему же вы устроили мне настоящий допрос и с таким недоверием отнеслись к моим словам?

— Если вы восприняли все именно так, прошу меня извинить. Но мне в самом деле было важно знать, что именно сказала Лиза. Понимаете, поток ее мыслей невольно отражает внутреннее состояние. Тут каждое слово имеет значение… В данном случае она говорила о покушении на убийство, значит, приступ был сильный. А в то, что она назвала адрес отца, я сначала даже не поверила. Никогда раньше она не записывала его во враги. Это очень серьезно, поэтому я и мучила вас расспросами. Знать бы еще, чем эта вспышка спровоцирована…