Танцующая саламандра - Анна Ольховская Страница 16

Это вполне в духе рептилий. Сейчас, когда в их распоряжении оказались и он, и отец, и мать вот-вот появится, у них будет полный комплект исходных материалов, выражаясь их собственным языком. А Гизмо — лишний. И тратить время и силы на его освобождение они больше не будут.

И это — хорошая новость. Маньячина должен сидеть.

Ксандр тем временем вывел Павла из лаборатории, захлопнул за собой дверь и усмехнулся, услышав щелчки запираемого замка.

— Круто вы с ним, Павел!

— Не люблю, когда заблуждаются на мой счет.

— Но все же можно было проявить больше уважения, Алексей Сысович все же…

— Ксандр, хватит тянуть время! Открывай дверь!

От приказного тона и надменного тыканья рептилоида ощутимо покоробило, но он смолчал.

Подошел к двери, заглянул в глазок:

— Венцеслав спит, кажется.

— Ничего, разбужу.

— Как угодно. Но имейте в виду — толку от вашего свидания не будет никакого.

— А это уж мне решать.

Ксандр пожал плечами и вытащил из кармана ключ. Отпер дверь и собрался было первым войти внутрь, но Павел придержал его:

— Ты останешься здесь.

— Это еще почему?! У меня инструкция — везде вас сопровождать!

— А ты и сопровождаешь. И сможешь за нами наблюдать, если уж очень нравится быть соглядатаем. Но тут, в камере, я хочу остаться с Венцеславом наедине.

— Но…

— Ксандр, — Павел холодно посмотрел на рептилоида, — не зли меня, ладно?

Ну вот и еще один враг в змеином гнезде появился. Теперь их двое — Макс и Ксандр. Сысоевич не в счет, он на своей волне и долго лелеять ненависть не станет. Скорее всего, господин ученый уже и забыл о визите, полностью погрузившись в сладостный мир пробирок и микроскопов.

Ксандр обжег наглого обезьяньего ублюдка ненавидящим залпом и пропустил Павла в душную, крохотную, размерами похожую на коробку из-под обуви, камеру. По сравнению с которой комната Павла казалась роскошными апартаментами.

По сути, это помещение мало отличалось от клеток подопытных животных: всего лишь место для сна, еды и прочих физиологических функций организма.

Узкие откидывающиеся нары у серой бетонной стены, такой же откидывающийся столик возле нар и дырка в полу…

И сюда он доставил своего отца лично.

Павел едва не задохнулся от всколыхнувшейся внутри ярости, и дверь за его спиной мгновенно захлопнулась — Ксандр не мог не ощутить эту волну.

Ничего страшного, эта эмоция как раз оправданна — Павел наконец увидел главного своего врага, человека, вынесшего ему смертный приговор сразу после появления ребенка на свет.

По версии рептилоидов.

Венцеслав лежал на нарах, лицом к стене. Судя по его равномерному дыханию, действительно спал. Павел подошел поближе и попытался «прислушаться» к разуму отца. Там было тихо и пусто, словно на выгоревшем поле…

И сон тут вовсе ни при чем.

Павел наклонился над Венцеславом и довольно бесцеремонно развернул его лицом к себе, вынуждая проснуться. Для усиления эффекта несколько раз встряхнул за плечи.

Глаза Венцеслава медленно, заторможенно приоткрылись, он посмотрел на Павла, но взгляд не фиксировался, уплывал…

Что же ты натворил, змей по имени Савелий?!!

Зря ты это сделал…

— Ты! — заорал Павел, почти физически ощущая вонзившийся в спину взгляд через оптический прицел дверного глазка. — Ты слышишь меня, скотина?! Ну, посмотри на меня! Это же я, тот самый уродец, генетический мусор, которого ты велел придушить сразу после рождения! Чтобы не позорил долбаный род долбаных Кульчицких! Ну! Посмотри же на меня! Хватит придуриваться!!!

Все это время Павел показательно тряс отца, создавая воплями и физическим воздействием помехи ментальной прослушке.

А сам лихорадочно сканировал разум отца, пытаясь отыскать хоть что-то, хоть какой-то осколок сознания.

Но пока не удавалось — слишком разрушительным оказался удар Савелия…

За спиной послышались щелчки отпираемого замка, затем на плечи Павла опустились руки рептилоида:

— Идемте, — увещевательно произнес Ксандр, плохо пряча злорадство. — Вы же видите — все бесполезно, он ничего не понимает. Убедились?

Павел, небрежно стряхнув его руки, отпустил отца и начал подниматься.

И именно в этот момент услышал слабый, еле-еле различимый ментальный шелест:

— Сынок…