Посмертный образ - Александра Маринина Страница 16

– Андрей Львович, а откуда у Алины такие драгоценности?Вы сказали, что в шкатулке обычно лежали два кольца, одно золотое с большимбриллиантом, другое из платины и тоже с бриллиантом. Три пары серег – и сновазолото, платина, бриллианты, изумруды. Два колье, одно другого толще и дороже.Пять браслетов, в том числе один – из платины, в пару к кольцу. – Коротковзакрыл блокнот, глядя в который он перечислял Смулову похищенные у Алиныценности. – Откуда все это?

– От покойной матери, – пояснил Смулов. –Отец Алины был, собственно и есть, человек сухой и лишенный сантиментов, Алинебыло в кого вырасти такой холодной. Но разницу между первой и второй женой онвидел четко. Первая жена Софья, Сонечка, – мать Алины и двух его сыновей,и оставшиеся после нее драгоценности должны были перейти только к Алине. Инга,ее мачеха, к ним даже прикоснуться не имела права. Алина мне как-торассказывала, что ее отец поднял голос на Ингу только один раз. За то, что та,протирая пыль, обтерла шкатулку, да и заглянула в нее. Отец застал ее заразглядыванием Сониных украшений. Ох, что было… Отец был вне себя от ярости.Кричал, что эти драгоценности принадлежали той, которая родила ему троих детей,и в будущем будут принадлежать его дочери, которая родит ему внуков. А она,Инга, если хочет иметь бриллианты, должна для начала родить ребенка, чтобыдоказать свое право на них. Сонечка же, Алина рассказывала, была из оченьбогатой семьи. Теперь все ее родственники по линии матери уже в Израиль уехали,так что у Алины вообще одна латышская родня осталась. А это все равно чтоникого.

– Почему? Я что-то не понял, – нахмурилсяКоротков.

– Да потому, что… Не хочу я повторять те гадости,которые Ксения про Алину наговорила, но зерно правды в них есть. Кто у Алиныотец и мачеха? Латыши с хутора. Русских ненавидели всю жизнь, все русское импоперек горла стояло. Вам не рассказывали, как Валдис Вазнис женился на СонечкеШвайштейн? Соня с родителями отдыхала в Прибалтике. И сделался у нее роман сместным хуторянином. Дело молодое, ночи звездные… А потом беременность. Валдис,как человек порядочный, конечно, руку и сердце предложил, но ведь о том, чтобыдевушка из богатой еврейской семьи уехала из Москвы в латышский хутор, и речибыть не могло. Валдис, как настоящий мужчина, конечно, уступил, пошелнавстречу, переехал в Москву сам. Пока Соня была жива, в семье еще как-топоддерживался дух цивилизованности и русской культуры. А потом, когда в домвошла Инга, – все, конец. Нет, ради бога, я ничего не хочу сказать противнее, тем более что и сама Алина никогда ее худым словом не поминала. Но… Но.Все русское – плохо. Все московское – плохо. Читать можно было только ВилисаЛациса, Яна Райниса или Пятраса Цвирку. Смотреть только фильмы Рижскойкиностудии, музыку слушать только Раймонда Паулса и только в исполнении ОльгиПирагс. Никакой Аллы Пугачевой. Когда Алина сказала, что поступила во ВГИК, всемье это было воспринято как обещание после окончания вуза сниматься наРижской киностудии. А когда выяснилось, что Алина снимается в русских фильмах,Валдис и Инга перестали с ней разговаривать. Братья, конечно, не такие чумовые,как старшее поколение. Младший, Алоиз, вообще нормальный, вполне «новыйрусский». Имеет собственный бизнес, женился на девице из Хельсинки, живет тотут, то там. Старший, Имант, конечно, по духу близок Валдису, деятельностьАлины не одобрял. Особенно его раздражало, что мы живем с ней вне брака. Якак-то краем уха услышал, как он называет ее шлюхой и проституткой, которая ссамого детства только и думает, что о мужских ширинках. В общем, с Валдисом,Ингой и Имантом Алина отношений практически не поддерживала. Более или менеетепло она общалась только с Алоизом, но и то он подолгу в Москве не бывает.Алина, знаете ли, Юрий Викторович, была очень, очень одинока. Осмелюсьутверждать, что на всем свете у нее только и были, что я да брат Алоиз. Ну а еслиуж совсем по-честному, то только я один.