Тайна "Сиракузского кодекса" - Джим Нисбет Страница 16

Бодич, склонившись к мужу, что-то ему говорил. Тот оглянулся через плечо. Бодич смотрел на меня, и муж вскоре тоже отыскал меня взглядом.

Он моргнул, потом покачал головой.

Бодич выпрямился, мрачно кивнув головой.

Муж сделал короткое движение, словно извиняясь — кажется, передо мной, — и направился в мою сторону.

Это заняло несколько минут. Ему пришлось обогнуть открытую могилу. Я ждал. Почти каждый, с кем он сталкивался, пожимал ему руку, или целовал в щеку, или обнимал за плечи. Он отвечал каждому парой вежливых слов.

Бодич наблюдал сцену с интересом, и я наскоро прикинул, каких ужасов он мог наговорить мужу. Он явно ни перед чем не остановится. Но даже если Бодич сказал совсем мало, вполне возможно, что мужу и так уже известна была история последних часов последней ночи жизни его жены, и чем она занималась, и где, и чем.

Теперь Бодич подтолкнул его продолжить эту историю.

— Кестрел?

Унылый маленький человечек. Старше Рени, а одет он был в свободный костюм из желтовато-коричневой материи, с коричневым кантом на лацканах и вокруг нагрудного кармана, да еще с галстуком-боло. Золотой зажим, удерживавшим шнурок галстука, походил на клеймо для скота — пара переплетающихся «К» под изогнутой перекладиной. [3]Уголок черного платка, торчащий из нагрудного кармана, воплощал небрежный поклон траурному событию.

Я назвал свое имя, подозревая, что следует приготовиться получить удар, и точно зная, что в этом случае мне не полагается защищаться.

Он протянул мне руку.

— Я Крамер Ноулс.

Я был так удивлен его любезностью, что промедлил с пожатием его протянутой руки, так что он застенчиво добавил, оглянувшись на открытую могилу:

— Я муж… был мужем Рени.

Мы обменялись рукопожатием. Он был, по меньшей мере, двадцатью годами старше Рени.

— Мистер Ноулс… — начал я.

— Крамер, — поправил он, не выпуская моей руки.

— Крамер, — заново начал я. — Мне… я очень сочувствую вам, сэр.

— Благодарю вас, — искренне сказал он.

Взглянул на могилу, отвернулся и добавил:

— Мне будет ее не хватать.

Что я мог сказать?

— Вы были давно женаты?

— Да, давно.

Только теперь он заметил, что еще держит мою руку, и немного смутившись, отпустил ее.

— Скажите мне только одно.

— Да, сэр, — ответил я не без трепета.

— Вы не зайдете навестить меня?

— Я… что?

— Приходите в гости. Завтра, если у вас найдется время. Да, завтра. Скажем, часа в два? — он сдержал улыбку: — Думаю, адрес вам известен.

Мне вовсе не было смешно, и я совершенно не представлял, как отреагировать на это приглашение.

— Я хотел бы… поговорить, — добавил он. — Может быть, выпить.

— Поговорить?

— Поговорить. Вы поняли меня?

— Понял.

— Так вы придете? Завтра в два?

Я взглянул за его плечо. Бодич наблюдал за нами чуть озадаченно, будто кто-то только что сообщил ему, что остатки угря, которого он с аппетитом умял за завтраком, проверены на содержание селена и дали положительный результат. У меня, должно быть, тоже был странноватый вид. Бодич, конечно, представлял, что на уме у Ноулса, не лучше меня.

— Конечно, я зайду к вам.

Он снова взял мою руку и пожал ее.

— Спасибо. Большое вам спасибо.

Мне показалось, что это было сказано искренне.

Он очень быстро отвернулся, но я все же успел заметить слезу, выступившую у него на глазу.

Ноулс пошел к кладбищенским воротам между матерью Рени и ее спутницей. Обе взяли его под руки. Никто из них не оглянулся.