Чисто астраханское убийство - Фридрих Незнанский Страница 16

— Так, — она кивнула. — Сама видела своими глазами. И слышала угрозы этих людей, дом Егора Петровича рядом с моим, а окна у него были открыты настежь. Ночь была жаркая, все пооткрывали. И выстрел на другую ночь я тоже слышала — громкий. А случилось это уже на другой день после смерти Васи Калужкина. Нину-то сбила машина еще год назад, недалеко от поста ГАИ. Кстати, гаишники даже искать не стали ту машину, которая ее сбила, сколько ни ходил к ним Антон Сергеевич. Он даже с одним из них подрался, так ему потом год условно дали…

— Леш, — хмуро сказал Грязнов, — я глубоко уважаю твою работу и тебя, ты знаешь. Поэтому скажи мне честно, куда мы катимся? Разве ты сам, будучи когда-то классным сыскарем, позволил бы себе вот так, спустя рукава, вести расследование?.. Молчишь? Все, дорогой, больше у меня нет для тебя подходящих аргументов, хотя есть одно предположение. Хочешь?

— Ну, давай уж…

— Я могу только догадываться, в чем мог провиниться перед неизвестными деревенский доктор. Сейчас я и выскажу это свое предположение, а Зина, если она согласится со мной, может подтвердить. Скажи, Зинуля, у вас в медпункте всякие рецептурные лекарства имеются?

— Ну а как же?

— А кто обычно возил лекарства из Замотаевки?

— Да сам Егор Петрович и договаривался с ним о транспорте. У него же раньше была своя машина-пикап, старенькая, но она уже фактически не ходила.

— И наркотические средства тоже заказывал?

— Не так чтобы очень, но… Без них не обходится ни одна медицинская точка.

— А кто проверял то, что он привозил?

— Да никто, он сам знал, что нам нужно.

— Я вот уже слышал от рыбачков, да и сам успел увидеть: с наркоманией-то у вас тут не просто. Коноплей каждый второй балуется. Видел и тех, кто уже явно на игле сидит. Не мог ли твой Усатов снабжать по своим каналам любителей анаши или кокаина, марихуаны?

— Нет, что ты, Слава, он был очень честный и глубоко порядочный человек! — Зина понурилась.

— А я верю. Но тогда по какой причине на доктора могли наседать неизвестные люди, угрожали ему, после чего он был, извини, Леша, вскоре благополучно расстрелян, и, повторяю, заметь, из того же автомата, что и Дадаев. И участковый уполномоченный — тоже.

И повсюду были обнаружены стреляные гильзы — на тех местах, где, по прикидкам твоих сыщиков, должен был бы стоять очень меткий убийца. Соответственно и пули, надо понимать, извлекли идентичные. Ну надо же, какой упорный этот Калужкин! Какой настойчивый: пообещал, пригрозил, и — труп! Мне он представляется идеальной находкой для тех, кто тщательно скрывает подлинных убийц. И добавлю последнее: они, эти убийцы, господам следователям хорошо известны. Или я за сорок лет службы так ни черта и не понял! Ничему не научился! — Грязнов разгорячился и закончил совсем уже почти на крике.

— Ну, ты нервы-то побереги… — пробурчал генерал Привалов. — Вот видишь, тебе, оказывается, на месте виднее. Но я-то всего ж этого просто не знал. Так чего ж ты от меня-то хочешь? Приказать, чтоб пошли по-новому? Ну, прикажу, а дальше что, если дело уже, по сути, в суде? Прокуратура вряд ли согласится с моими жидкими доводами. К тому же там ведь — не одно и не два убийства, а чуть ли не пять. И все нити снова сходятся на Калужкине. На его угрозах и гильзах проклятых. Других-то фактов нет…

— Так об этом народ и судачит, Алеша. Но почему-то никто из следственных групп, что расследовали все эти убийства, не удосужился поговорить с семьями погибших. Те, мол, рвались дать показания, а от них попросту отмахивались, считая доводы родных ничтожными. А это как тебе нравится?.. В общем, друг дорогой, давай-ка есть шашлык, а то он остынет…

— Да нет, — произнес Привалов с полным ртом, пережевывая румяный кусок осетрины с шампура, — в принципе, я тебя понимаю… И с наркоманией этой у нас тоже…

— Слушай-ка, мне здешние говорили, что на островах в Ахтубе — непроходимые заросли конопли, это так?

— А что мы можем поделать? Сжечь острова? Вместе с домами и людьми в них?

— Съездить-то туда можно? Просто посмотреть на эту идиллию…

— Кто тебе мешает? — уже недовольно пробурчал генерал. — Только ничего путного там не увидишь: приезжие отдыхающие, рыбаки да темные люди. Всех не переловишь… Но мы, тем не менее, все-таки берем жирных карасей.

— А рыбью мелочь — между пальцами, да? Сил никаких не хватит подмести? Ну и до главной рыбы, как ты говорил, не дотянуться? Классная картина… Алеш, а что, если я в приватном, так сказать, порядке найду возможность переговорить с родственниками? Вдруг чего новое нароем? Или на Калужкине уже крест поставили?

— Ну, какой крест? Есть прикрепленный адвокат… Может протест принести. Дело, чую, еще потянется… А если хочешь прояснить картину, что ж, я ведь только благодарен тебе буду. Да и не было еще у меня настоящего сыщика уровня генерала Грязнова! Вот уж соседи завидовать будут!.. — Привалов натянуто рассмеялся. — Только ты, Слава, не очень… не рискуй. Конечно, дело, вижу, непростое… темное дело…

— Ну так помоги маленько, — улыбнулся Вячеслав.

— Чем, дружище?

— А ты вот что, возьми-ка для меня напрокат в Астрахани машинку попроще. Я оплачу немедленно. И пусть ее пригонит какой-нибудь твой оперок, которому ты доверяешь… как мне, скажем. И побудет он со мной, только в полной тишине и без огласки, несколько деньков. Вот и будет толковая помощь. Или — никак?

— Ну почему же? Не возражаю. И человека найду, пусть отдохнет немного, ушицы твоей поест. Классная, между прочим, скажу тебе, — он указал кивком на рыбные блюда. — Умеешь ты, Слава… Не печалься, — сказал уже бодро, — подумаем, подумаем… Все в наших руках… Грязнов решил не откладывать дела в долгий ящик и уже на следующее утро отправился к жене и дочери покойного доктора, прихватив в качестве помощницы Зину. Женщина оценила возложенную на нее миссию и написала в записке на двери медпункта, что выполняет специальное задание районного отдела здравоохранения. Это чтобы Гошка либо Ленька Брыкин не рвались спозаранку к ней на прием. Известно зачем. Девяностопятипроцентный медицинский спирт, совсем недорогой, можно было купить в медпункте в качестве дезинфицирующего средства для медицинских процедур — компрессов там, притираний и прочего. А прием некоторой дозы вовнутрь, по их убеждению, способствовал быстрому очищению организма от последствий частого употребления дешевых «паленых» водок из местного «маркета». Многочисленные неизвестного происхождения ликеро-водочные ООО поставляли эту продукцию для легальной реализации в торговой сети в изобилии. И Грязнов уже имел возможность наблюдать у пристани эти «последствия». Очевидно, лишь изумительная природная стойкость российского организма да жизнь на реке удерживали местное население от полного вымирания. Приглашая с собой «к доктору» Зину, Вячеслав Иванович полагал, что ее присутствие, как первой помощницы покойного врача, поможет и вдове с девочкой каким-то образом «развязать языки». Все ж чужой он здесь, да и разговоры о Дусином госте нужного авторитета ему в глазах жителей злосчастного Ивановского не прибавляли. Алексей — большая милицейская власть, стало быть, уже изначально опасная для нарушителей-соседей, ибо ничего не нарушает в этой жизни лишь фонарный столб у дома сельской администрации. А гость Евдокии — приятель этой власти, и наверняка с ним нельзя быть до конца откровенным. Вот Зина и станет тем смягчающим буфером, который поможет установлению хотя бы какого-то доверия. Елена Григорьевна оказалась относительно молодой, но уже растерявшей свою первозданную яркость женщиной. Про таких обычно говорят: была красивой. Одевалась она простенько, да и с каких доходов? Так подумал Грязнов, ясно представляя себе, как бы она могла одеваться, если бы ее муж был «завязан» на наркотиках. И обстановка в доме тоже была соответствующей — непритязательной и обыкновенной для любого деревенского дома, где проживают хозяева весьма средней руки. А вот книг по медицине было много, они занимали все три полки старой этажерки в углу. Доктор был ведь, конечно…