Тайна царя Иоанна - Петр Хомяков Страница 16

– Однако, не много ли для меня?

– Не скромничай. У тебя достаточно информации для того, чтобы сделать выводы о ситуации в своей стране и в мире. Это раз. И у тебя достаточно твердая жизненная позиция. Это два.

– Откуда ты знаешь о моей жизненной позиции?

– О том, что она у тебя есть можно догадаться по многим косвенным признакам. И обрати внимание. Я же не говорю, что знаю о твоей позиции. Я только говорю, что она у тебя есть. И я бы хотел ее понять. Ведь Белый Интернационал – это союз единомышленников. Впрочем, мы можем остановиться и на первой части нашего разговора. Нужную для твоей службы информацию ты уже получил. И можешь не тратить время на вторую, неофициальную, часть нашей беседы.

– Ну, нет, дружище. Именно для этой, как ты говоришь, неофициальной, части я и затеял эту встречу.

– Тогда, начинай.

– Что начинай?

– Излагать свое мировоззрение, свой взгляд на основные проблемы нашего мира.

– С чего же начать?

– Хотя бы с того, признаешь ли ты факт существования кардинальных проблем современного мира. И какие это проблемы, на твой взгляд.

– Чего тут признавать или не признавать. Это же всем известно. Глобальный ресурсный кризис, неконтролируемый рост населения стран Третьего мира и вымирание населения стран, создавших нынешнюю цивилизацию.

– И это, по-твоему, все?

– Слушай, Уильям, я не студент на экзамене, а ты не профессор. Мне не нравится ход нашей беседы и твой тон.

– Николай, Белый Интернационал это очень серьезно. И если ты хочешь войти в серьезный проект, то надо затратить некие усилия. Я же не прошу от тебя неких кровавых клятв, неких обязательств. Я просто прошу тебя изложить свои взгляды на некоторые проблемы.

– Вот с таких экзаменов у вас в ЦРУ и начинают отбор сотрудников.

– Ты же знаешь, я не из ЦРУ. И потом экзамены там отнюдь не такие.

– Откуда ты знаешь, какие там экзамены, если сам не из этой конторы?

– Да об этом с тобой говорено-переговорено в процессе моей вербовки. Мы будем, наконец, говорить о Белом Интернационале, или нет? Если нет, то давай закончим нашу встречу.

– Ладно, не сердись, но в процессе нашего общения по поводу этого самого Белого Интернационала я чувствую, что наши роли меняются. Причем, ты прав, меняются в результате моих собственных инициатив. Я чувствую, что как будто меня перевербовывают. Более того, что я инициативник.

– Нет, просто ты уже давно, судя по всему, стал большим боссом. И тебе, как у вас говорят, «в лом» становится экзаменуемым. Но экзаменуемый, не допрашиваемый. Так что тебе придется либо унять свою гордыню, либо прекратить попытки понять эту проблему. И еще, дружище. Вы, русские, в большинстве своем боитесь личной инициативы. Оказавшись в своей собственной игре, вы теряетесь. У вас нет собственности, неотъемлемой и священной. А значит, и нет собственной игры. А ты сейчас затеял именно собственную игру. Так вот, уясни, в собственной игре нет агентов, нет вербовок и перевербовок. Ты сам себе и вербовщик и агент. Впрочем, боюсь, я не прояснил дело, а запутал.

Углов задумался. А потом сказал:

– Да нет, ты не запутал, а наоборот, прояснил. Но я тебя прошу задавать мне наводящие вопросы, если я чего-то упускаю. Ты ведь сам только что блестяще прояснил, как трудно для меня вхождение в эту проблематику.

– Согласен, Николай. Буду стараться быть более деликатным и помогать тебе раскрыть твой собственный потенциал.

– Причем здесь потенциал?

– Верное мировоззрение, может быть, главный потенциал любого человека. Во всяком случае, цивилизованного человека. Итак, ты верно обозначил проблемы современного мира. Но в чем их особый трагизм по твоему?

– В том, что они не решаются по существу.

– Да, в точку! Ибо решение по существу, это решение кардинальное. В наше время это решение техническое. Но научно-технический прогресс, несмотря на многие внешне эффектные достижения последних десятилетий практически затормозился. Нет принципиально новых решений в энергетике, материаловедении, транспорте…

– Постой, с энергетикой и транспортом еще можно согласиться, но с материаловедением ты, похоже, перегибаешь палку.

– Нет, дорогой. Как были сплавы железа основным конструкционным материалом промышленности век и два, и три назад, так и осталось по сей день, пусть и лучшего качества. Вот когда будут у нас алюминиевые или пластиковые авто, тогда и можно будет говорить о новом массово используемом материале.

– Интересно, – протянул Углов и продолжил мысль Уильяма – но тогда получается, что утрачивает свои преимущества и образование. Ведь только при непрерывном прогрессе образование приносит преимущества, способные перевесить и малочисленность и другие недостатки того или иного народа. А так…

– А так малочисленное более пожилое и более образованное белое население проигрывает многочисленному, молодому безграмотному не белому населению.

– Верно. Но ведь те же США привлекают небелые таланты всего мира для стимулирования своего научно-технического прогресса. Я где-то читал, что у вас уже среди аспирантов 70% иностранцев, среди бакалавров 50%, а среди магистров 40%. Но когда эти 70% аспирантов станут магистрами, можно будет говорить о конце американской науки. Или все же нет, эти иностранцы станут полностью вашими? А наука США так и останется мировым лидером. Не так ли?

– Так и не так. Во-первых, прогресса-то, как мы только что установили, нет. А во-вторых, уж поверь американцу, – Уильям усмехнулся и картинно приложил левую руку к сердцу, – эти небелые «новые американцы» никакие не американцы. И я бы на месте наших спецслужб рассматривал любого китайского сотрудника американского ядерного или аэрокосмического центра в первую очередь как агента Китая, но никак не лояльного гражданина США. Пусть он будет иметь наше гражданство хоть трижды.

– А такое бывает? – пошутил Углов.

– Не только у вас чинуши коррумпированы, – парировал Уильям.

– И все же США при всей нерешенности ваших этнополитических проблем, пусть и обострившихся в последние годы, остаются мировым лидером и снимают с этого неплохие дивиденды.

– Снимает, но по инерции. Мы не можем консолидировать весь мир. Цивилизационным лидером мы быть перестали, ибо сами способствовали замедлению прогресса. А лидером политическим можно быть только при наличии некой угрозы. Раньше это был СССР. Теперь нет СССР, и нам не от кого защищать наших «ведомых».

– А Китай, а мусульманский мир?

– Весьма слабая замена СССР. Тем более, что Китай мудро уклоняется от занятия роли СССР, а мусульманские террористы это в большей мере детище наших же спецслужб, что понимают все больше людей в мире.

– Знаешь, я всегда думал, что наш Союз был нужен вам ничуть не меньше, чем нашим коммунистическим вождям. Мы всегда были с одной стороны пугалом для Запада, а с другой его частью. Взять те же лозунги. Например, ваше «общество потребления» и наш «неуклонный рост благосостояния народа» – это же по сути одно и то же. Да и все направления развития в итоге задавали вы. Атомный проект, космический проект, – это все наши ответы на ваши вызовы. Не было бы вызовов, не было бы ответов. Я в молодые годы иногда кощунственно думал про себя, что если бы не Отечественная война, то страна бы просто сгнила или сгинула бы во внутренних разборках. Но нападение Гитлера это тоже вызов одной из западных сил, органичной части Запада.