Дырка от бублика - Галина Куликова Страница 16

— Элла, — мрачно сказала та, появившись на порогев ужасных тренировочных штанах и свитере по колено. — Ваш муж наканунесмерти ругался матом.

— А не могли бы вы… — Элла сделала в воздухе затейливыйжест рукой. — Рассказать все как-нибудь поподробней?

— Как он ругался? — удивилась Юлия и подняласоболиные брови к самой кромке волос.

— Вообще все, что вы слышали.

— Я не только слышала, но и видела, — торжественносообщила Юлия. — Видела, как он пришел домой. Вышла, знаете ли, загазетой, а он как раз появился из лифта. Припал животом к двери и началвозиться и сопеть.

— Что-то я не совсем поняла, — перебилаЭлла. — Игорь что, был пьян?

— Нет, ну что вы? Зачем пьян? Просто он прижималколенкой к двери портфель и одновременно вставлял ключ в замок. Я ему говорю:«Игорь, вам лучше поставить его на пол, тогда дело пойдет». А он отвечает: «Немогу, Юлечка, он слишком ценный».

— Вы уверены, что это был именно портфель? —немедленно спросила Элла.

Дело в том, что у Астапова никогда не было портфеля.«Дипломаты» были, и папки были. Портфелей не было.

— Конечно, уверена! — воскликнула Юлия. — Яже не слепая! Такой коричневый с двумя серебряными замочками.

— Так что, он ругался матом, потому что у него дверь неоткрывалась?

— Нет-нет, при мне бы он себе этого не позволил! —испугалась Юлия. — Это было позже, уже к ночи. Точное время не могуназвать — меня уже милиционеры с этим временем наизнанку вывернули. Но яникогда не смотрю на часы — я живу ощущениями! Просто было темно и лифт давноне шумел. Поэтому я и решила, что уже ночь.

И вот я пошла выносить мусор. Ночью, знаете ли, выноситьмусор гораздо комфортнее, чем днем. Ни с кем не столкнешься на лестничнойплощадке, и, если по дороге в голову придет рифма, никто тебя с толку несобьет. Выхожу я, значит, на площадку и слышу — из вашей квартиры доносятсякрики и брань. Понятно, что кто-то ругается. Я прислушалась — невольно,конечно! — звучал голос вашего мужа. Он очень громко кричал и сердился. Иголос был только его. Он кричал, потом делал перерыв и снова кричал. Из чегоследует вывод, что он разговаривал по телефону.

— А что, что он кричал? — нетерпеливо спросилаЭлла.

— Ну, это вам лучше знать, — пожала плечамиЮлия. — Вы ведь как раз пришли домой.

— Я?! — громко воскликнула изумленная Элла. —Я пришла домой? С чего вы взяли?

— Я вас видела. Понимаете, я всегда поднимаюсь к томумусоропроводу, который на полплощадки выше, а не к тому, который ниже. Люблю,знаете ли, послушать, как гремят в полете пустые банки. Поскольку основной моейпищей являются консервы, выносить мусор для меня — истинное развлечение.

— И что?! — раздраженно вскинулась Элла, которойхотелось задушить поэтессу за ее дурацкую уверенность. Видела она ее! Вот ведьдура какая!

— И ничего. Я стояла вон там, наверху, а вы подошли кдвери, открыли ее своим ключом и скрылись внутри.

— Я с вами поздоровалась? — спросила Элла. —Вы видели мое лицо?

— Нет, — немного подумав, призналась Юлия. —Но на вас было ваше пальто.

— Какое мое пальто? — едва сдерживаясь, чтобы незавопить в полный голос, уточнила Элла.

— Длинное черное пальто с капюшоном. Вы как раз и былив капюшоне.

— Это была не я, — простонала Элла и дляубедительности потрясла перед собой руками с растопыренными пальцами. — Ипальто тоже было не мое. Мало ли таких пальто продается!

— Ну, может быть… — не слишком уверенно согласиласьЮлия и, пожав плечами, добавила:

— Но милиции я сказала, что это были вы. Да и кто еще,кроме вас, может открыть дверь ключом и спокойненько войти в квартиру?

— Убийца, наверное! — рявкнула Элла. — Вы еехорошо рассмотрели?

— Помилуйте, Эллочка, зачем мне вас рассматривать? Ноесли вы говорите, что это была убийца, то… Сдается мне, она выше ростом.

— Выше, чем я?

— Мне сейчас так кажется. Или это были вы, но накаблуках.

— Это была не я! — завопила Элла.

— И хорошо, и ладно, — успокаивающе сказалаЮлия. — Не вы так не вы. В конце концов, компетентные органы разберутся.

Вот в этом Элла как раз очень сильно сомневалась. Уликипротив нее множились, словно микробы в питательной среде.

Распрощавшись с соседкой, она бросилась обратно в квартиру изалезла в шкаф — черное пальто было на месте, и ничто не говорило о том, чтоего кто-то недавно надевал. Тогда Элла принялась за поиски коричневогопортфеля. Она-то хорошо знала, где можно спрятать вещь такого размера! Никакогопортфеля в квартире не оказалось.

Выходит, что? Его забрали? Может быть, Астапова вообще убилииз-за этого портфеля? Он сказал поэтессе, что портфель слишком ценный, чтобыставить его на пол. И теперь этого ценного портфеля нет, а Астапов мертв. И вто время, когда он с кем-то ругался по телефону — если верить Юлии, дажепроизносил нецензурные слова! — в квартиру вошла женщина в длинном черномпальто с капюшоном на голове. Она открыла дверь своим ключом и, возможно,стукнула Игоря сковородой по голове. Интересно, а это черное пальто она наделаспециально? Чтобы подумали, что она — Элла?

* * *

— Какую кухню ты предпочитаешь? — спросилОвсянников, заводя мотор и медленно трогаясь с места.

— Мне все равно, — ответила Элла, нацеленнаясовершенно на другое. — Скажи, а ты можешь узнать у этого твоего клиентаМихальченко про типа, которого убитый Астапов тем вечером сопровождал в театр?

— Да я уже давно все узнал, — отмахнулсяОвсянников. — А тебе зачем?

— Ну… Вот скажи, что ты сегодня делал?

— Пытался напасть на след Астаповой. Разговаривал слюдьми, наблюдал за квартирами, в которых она могла затаиться.

— И как успехи? — с любопытством спросила она.

— Пока никак. Не устаю надеяться, что она рано илипоздно объявится сама. Допускаю даже, что Астапова невиновна и вообще ничего незнает о том, что произошло. Потом явится с широкой улыбкой к маме и скажет:«Меня тут на пару недель завербовали поработать на алмазных копях. У нас тутвсе в порядке?»

— Не думаю, что она такая безголовая дура, какой тыпытаешься ее представить. Возможно, она наивная и невезучая, но не более того!

— Ф-р-р! — выразил свое отношение к ее словамОвсянников, останавливаясь возле небольшого трактира. Однако тот оказалсязакрыт.

— Что за черт? — рассердился сыщик и даже стукнулноском ботинка в дверь. — Первый раз такая петрушка!

Элла втянула голову в плечи, потом облизала губы илегкомысленно сказала: