Париж на час - Анна Дубчак Страница 16

— А тебе не показалось странным, что все это происходит на сайте знакомств? Вот так, открыто… Ведь если она на самом деле заявила в полицию об изнасиловании, то эту переписку непременно обнаружат. Зачем ему, человеку в общем-то неглупому, так подставлять себя? Писать про деньги… Да любой нормальный мужик сразу бы удалил свой аккаунт с сайта, дело-то опасное… Чем заканчивается переписка?

— Вот, он пишет: «Ну что, теперь все в порядке?» Она отвечает: «Худой мир лучше доброй ссоры».

— Типа — помирились, да? Послушай, у меня тут начинает вырисовываться довольно-таки странная версия, но мне хочется ее проверить.

— Вершинина убили его любовницы? Вот сговорились и убили? Отомстили за его скотское отношение к ним?

— Заметь, это ты сказал. Значит, на самом деле надо все проверить. Смотри, Лера со своим грибком и выбитым зубом — раз, изнасилованная Катя со своим шлейфом из прошлого — два, теперь вот Татьяна с групповухой — три. Лариса Вершинина, которая наследила в этой квартире, как в своей, миллион отпечатков повсюду, к тому же жена убитого Вершинина — четыре. Что, если эти женщины каким-то образом познакомились и договорились расправиться с Вершининым? Возможно, Лариса их всех и собрала, вскрыв аккаунт мужа на сайте знакомств?

— У Ларисы Вершининой алиби, не забывай. Она была дома, проверяли же записи камер в подъезде… Ты Ивана Халина еще не допрашивал?

— Нет, он придет в четыре. Давай-ка, Сергей, разыщи эту Татьяну с сайта, а я подготовлю список необходимых экспертиз. Помимо отпечатков пальцев в квартире Рыжовой, сравнительного анализа выбитого зуба с челюстью Леры, постараюсь заказать почерковедческую экспертизу надписи на зеркале помадой — Рыжова выполнила свое обещание и прислала мне фото зеркала с надписью, помнишь? «Ваня Халин — дурак». Выясним, кто из любовниц Вершинина, которых мы тут наметили, мог сделать эту надпись и по какому случаю. А сейчас дуй к нашему компьютерному гению, пусть разыщет Татьяну, адрес… И дальше — по плану.

…

Сергей Воронков, хоть и озвучил плывущую в руки и очень удобную версию убийства Вершинина, которая к тому же совпала с версией Валерия Седова, которого он считал одним из самых талантливых и умных следователей, но на сто процентов в нее не верил. Четыре бабы собрались и зарезали мужика. Отомстили за унижения и боль. Но если так, то они наверняка готовились к преступлению, договаривались о встрече, об орудии убийства, все продумали, просчитали (Воронков вообще считал женщин существами продуманными, хитрыми, осторожными и аккуратными). И в конечном счете, после того, как каждая, предположим, пырнула ножом ненавистного Вершинина, они просто оставили его мертвого в квартире, наследив при этом повсюду… Так не бывает! Что мешало им провернуть эту грязную работенку где-нибудь в лесу, на природе или, во всяком случае, там, где нет видеокамер и множества соседей, которые могут что-то увидеть в окно? Многоквартирный дом в столице, есть риск, что жертва громко вскрикнет от первого удара, а то и вовсе завяжется борьба.

Об этом думал Сергей, сидя в кафе напротив здания следственного комитета и поедая картофельные оладьи. Работу он свою любил, считал, что умеет общаться с людьми, особенно ему нравилось разговаривать с женщинами. По его мнению, у них был особый склад ума, какая-то своя, уникальная логика мышления и поведения, а еще он считал их мозг гибким и способным принимать оригинальные решения. Увлеченный работой и все свободное время проводящий в архивах за изучением уголовных дел, он все больше и больше отдалялся от реальной жизни, от того, что для многих молодых мужчин является чуть ли не самой важной составляющей. И вместо того, чтобы заниматься с девушками на свиданиях любовью или хотя бы целоваться, он долгими часами беседовал с ними на разные темы, изучая, как он считал, женскую сущность, чтобы потом использовать эти знания и наблюдения в своей работе. Он понял, что женщины в большинстве своем особы наблюдательные, живые, общительные, любопытные, склонные к сплетням, а потому могут являться ценными источниками информации. К тому же ему казалось, что он уже обрел некоторые навыки и знает, как разговорить женщину, как заставить ее выдать все свои тайны.

Вот почему каждая встреча с новой особой женского пола, будь то подозреваемая или свидетельница, так заводила его, вызывала в нем профессиональную страсть, желание докопаться до истины.

Выпив чаю, он вышел из кафе, позвонил Сашке Морозову, которого Седов называл компьютерным гением и который к тому времени уже знал фамилию, номер телефона и адрес Татьяны, той самой девушки, которой так не повезло прийти на свидание с целой толпой мужиков.

Татьяна Евгеньевна Абрамова растерялась, когда услышала, что с ней хочет поговорить помощник следователя. Одно слово «следователь» вызывало в ней смутный страх. Она знала, что девушек из клининговой компании, где она работала, время от времени обвиняют в кражах и вызывают на допросы. И хотя в основном оказывается, что обвинения ложные, и потом пропавшие вещи находятся, редко кто извиняется перед простой уборщицей — не считают нужным.

Она как раз заканчивала уборку в квартире своих постоянных клиентов, двух сестер-старушек, ловко играющих на бирже и научившихся делать деньги из воздуха (как они сами и говорили со смехом), когда раздался телефонный звонок, и человек, представившийся Сергеем Воронковым, помощником следователя следственного комитета, спросил, куда он может подъехать, чтобы поговорить с Таней.

— Что-нибудь случилось? — спросила она, нервно стягивая желтые резиновые перчатки и окидывая взглядом только что отмытую кухню. — Кто-то пожаловался?

— Просто надо поговорить.

— Хорошо, записывайте адрес.

Она распрощалась со своими клиентками, худосочными элегантными дамами в шелковых халатах, желтом и фиолетовом, уютно расположившимися перед телевизором на пуховом диване, услышала эсэмэску, оповещающую, что на ее счет приплыли денежки за уборку, и с облегчением захлопнула за собой дверь квартиры. Она ненавидела всех тех, у кого убиралась. Мысленно она их обзывала самыми грязными словами, желала им кучу болезней, проблем, безденежья и развлекалась тем, что представляла себе их, богатеньких и сытых, бедными, униженными, убирающимися уже у нее, Тани, разбогатевшей, живущей в роскоши и довольстве. Все свои проблемы (отсутствие собственного жилья, хорошего образования и работы) она списывала исключительно на природную невезучесть. Да, ей просто не повезло, что она влюбилась не в того парня. Не повезло, что она дважды не поступила в институт (хотя не особо и хотелось, если разобраться). Не повезло, что нигде не задерживалась на одном месте — ее увольняли за то, что она не справлялась с работой, слыла человеком безответственным, подворовывала, халтурила, и все почему? Да потому, что ей не повезло родиться с такой вот дурной наследственностью, отсутствием талантов (вышивание — не в счет!) и патологической завистью. Так что все, что происходило с ней, было лишь результатом деятельности тех высших сил, которые и сотворили ее такой, она сама здесь ни при чем — против природы не попрешь!

Невысокая, хрупкая, с длинными каштановыми волосами и плоской грудью, болезненного вида, с колючим взглядом темных глаз, одетая в потертые джинсы и черную майку, она вышла из подъезда элитного дома, где проживала большая часть ее клиентов и где она мечтала бы жить сама, и сразу же увидела симпатичного молодого человека спортивного телосложения. Они как-то одновременно кивнули друг другу, как если бы узнали, хотя на самом деле видели друг друга впервые.