Карающая богиня, или Выстрел в горячее сердце - Марина Крамер Страница 15

– Поеду я, Бес, вы уж сами давайте… А вообще – оставьте бабу в покое, у нее и так мозги набекрень.

Он ушел, и в комнате стало очень тихо, словно это Ворон издавал так много звуков. Хохол продолжал напряженно вглядываться в окно, Бес курил, покачиваясь в кресле, а Марина сидела, окаменев, и думала, что же будет с ней дальше.

– Что вы оба от меня хотите? Что я должна сделать, чтобы вы оставили меня в покое? Хохол, я отдам тебе все – контроль над бригадой, пацаны тебя признают, даже «Империю» отдам…

– А мне оно надо? – удивился Женька, оборачиваясь.

– Тогда – что?

– Ты. Мне нужна только ты – больше ничего, и ты сама знаешь это не хуже меня. Только ты.

– Это невозможно… я…

– А я не прошу меня любить, если ты об этом, – перебил он, ударив по подоконнику сжатыми кулаками. – Я знаю, что этого не будет. Я просто хочу быть с тобой.

– Да что ты ноешь, как не мужик вроде?! – встрял вдруг Бес. – Что ты упрашиваешь ее? За волосы – и об колено, только так докажешь, кто хозяин! А то возомнила о себе! Давай, грузи ее – машина уже подъехала. Валите домой, на хрен.

Она не успела ничего сказать, никак не отреагировала. Хохол схватил ее на руки и понес куда-то, прижав голову к плечу, в которое Марина вцепилась зубами, но Женька не обращал внимания, запихнул ее в «мерс» с тонированными стеклами, сел рядом, и водитель рванул с места.

– Я прошу тебя – не вынуждай меня применять силу, я не хочу делать тебе больно, – взяв Марину за плечи и развернув к себе лицом, взмолился Хохол. – Пожалуйста, не дергайся, я очень прошу тебя…

– Куда мы едем?

– Я не скажу, – зашипев от боли, Хохол отодрал прилипшую к ране на плече водолазку.

– Дай я посмотрю. – Коваль помогла ему снять ее, осмотрела основательно прокушенное плечо. – Больно?

– Нет, – скривился он. – Даже приятно!

– Прости… попроси у водителя аптечку, мне бинт нужен…

Наложив тугую повязку на плечо, она отодвинулась от Хохла и стала напряженно думать, как быть и что делать дальше.

«Куда он везет меня, зачем? Как теперь выкрутиться?»

Ехали долго, часа три, наверное, Марина не могла понять, в какую сторону от города удаляются, потому что водитель все время плутал и крутился по проселку. Наконец он затормозил у небольшого деревянного дома, постучал в перегородку:

– Приехали, Игореха.

Хохол вытащил ее из машины, Коваль краем глаза успела увидеть, что это какой-то поселок, и ворота за ними захлопнулись. Они оказались в огромном дворе, по периметру бегали два здоровых кавказца на толстых цепях, почти такие же, как были у Марины в «Парадизе». Пройти в дом можно было только мимо собак, по выложенным на земле доскам.

– Сама видишь – бежать бесполезно, – вздохнул Хохол. – На ночь я их спущу. Дай мне телефон.

– Зачем?

– Отдай мне мобильник, я не буду повторять.

Марина размахнулась и швырнула трубку прямо к будке одной из собак, а потом насмешливо глянула на Хохла:

– Ой, надо же – упал! Достанешь?

– Издеваешься? Ну-ну, давай.

– Зачем ты меня сюда привез? – зашипела она, вцепившись руками в отвороты его куртки. – Ты думаешь, я не найду способ свалить отсюда?

– Я предупредил тебя, потом не жалуйся. Идем в дом.

– А если я не пойду?

– Я тебя унесу. Пойми – у тебя выхода нет. Давай переждем здесь, пока уляжется вся эта канитель с твоим ментом, потом спокойненько вернемся домой. Будешь жить, как захочешь.

Он потянул ее за собой, цыкнув на псов, моментально отскочивших к будкам, открыл ключом дверь и подтолкнул Марину в прохладные сени.

– Женька, зря ты это замутил, – входя, бросила Коваль. – Ой, как зря… зачем тебе это надо было?

– Да я ни при чем тут, – зашептал вдруг Хохол, прижав ее спиной к стене в темных сенях. – Бес хочет надавить через тебя на мента, чтобы помог ему с кичи одного авторитета вытащить, и потом можешь хоть замуж за него выходить… а я просто увез тебя из города, чтобы ни Бес, ни мент не нашли…

Марина осторожно провела пальцами по его ягодицам, нащупав в заднем кармане джинсов тонкую финку, аккуратно вынула ее и, оттолкнув растерявшегося Хохла, приставила лезвие к своей груди:

– А теперь всю правду, а не эти байки! Иначе – ты меня знаешь, всажу по самое не балуйся, даже не охну!

Хохол хлопнул себя по карману, обнаружил отсутствие любимого инструмента, потом посмотрел на Марину:

– Отдай…

– Я же сказала – выкладывай все, что знаешь, я не шучу. – Она чуть надавила на финку, чувствуя, как лезвие пропороло водолазку и задело кожу. – Ну?

– Перестань, Маринка, отдай… – Хохол протянул руку, чтобы отнять оружие, но Коваль отошла и сильнее надавила на рукоятку. По животу побежала струйка крови, кружевная водолазка начала промокать, и Хохол страдальчески сморщился: – Не надо… я сказал тебе все, что знал…

– Не верю, – спокойно объявила она, продолжая давить на финку и чувствуя, как вдруг закружилась голова.

– Клянусь чем хочешь – я больше ничего не знаю… Отдай, Маринка…

– Не подходи.

Марине вдруг стало так безразлично, чем кончится все это дерьмо, так пусто в голове и в душе, что даже плакать расхотелось. И стало все равно – жить, умереть…

– Моя сладкая, просыпайся, хватит уже спать. – Где она раньше слышала этот голос? – Давай, киска, сколько можно? Вот умница, глазки открыла…

Марина с трудом разлепила тяжелые веки и посмотрела на говорившего – это был Хохол, небритый, с провалившимися глазами.

– Ну… и рожа…у тебя… – с трудом произнесла она, еле шевеля губами.

– Да, киска, рожа, – бережно целуя ее руку, проговорил он. – Напугала ты меня… шустрая такая, как успела финку вынуть, что я и не почувствовал?

Коваль дотронулась рукой до неприятно ноющей левой груди – на ней была повязка.

– Что это?

– Это ты себе в грудь финку мою всадила, почти на все лезвие… Хорошо, что она у тебя упругая и большая, грудь-то, доктор сказал, а то бы в сердце – и песец… А так только шрам останется. Дура ты, Маринка…

Он поправил на ней рубашку и вышел из комнаты, прикрыв дверь.

«Черт возьми, а я не помню ничего – как здесь очутилась, что за дом, почему за финку схватилась… Надо же – сама себе грудь уделала!»

– Женя! – крикнула она, собрав силы. – Принеси водички…

Хохол вошел с большой кружкой в руках, присел на постель, осторожно поднял ее голову и стал поить. Устав, Марина откинулась на подушку и попросила:

– Сигаретку дай.

– Нельзя тебе.