Подвенечный саван - Татьяна Коган Страница 15

– Ты холост, обременен лишними метрами, хорош собой, не скурвился, работая в органах. К тому же теперь там не работаешь. Мать решила, что у тебя есть шанс стать мне хорошим мужем.

– О господи! – Еда встала у него поперек горла, он закашлялся. И еле выдавил, покраснев от гнева и удушья: – Но я тебя замуж брать не собираюсь, Лера! Я тебя не люблю!

– И я тебя, Лавров. – Она с силой вдарила ему между лопаток, пытаясь избавить от кашля. – И я тебя не люблю. Но мне надо где-то перекантоваться, понимаешь? Где-то, где не грызут мне мозг. И опять же батя попросил присмотреть за тобой.

– Но у меня всего одна комната! – возмутился он, отдышавшись. – Одна!

– Две, Саня. У тебя две комнаты. Просто вторая приспособлена тобою под кладовку. Сегодня уже поздно. – Лерка глянула на громадный циферблат, едва поместившийся на ее узком запястье. – А завтра ее разберем, сделаем косметический ремонт, и я стану ее обживать. А заодно будем разбираться в странных совпадениях, которые вдруг начали происходить вокруг. Кстати, я тоже не верю в такие совпадения, Лавров.

– А отец?

У него ныла и кружилась голова и от травмы, и от перспективы делить свое жилье с какой-то взбалмошной девицей. На нее не накричишь, не пошлешь, не приструнишь! Жэка тут же таежным медведем на дыбы встанет за дочку.

Дела-а…

– Отцу не положено. Он на службе. – Лерка подергала плечиками в тонкой рубашонке в клеточку. – Если он станет заморачиваться, то надо будет как-то реагировать, действовать. А он права не имеет. Он не может завести дело на Володю Филиченкова только потому, что он сын осужденного на пожизненное. И потому, что он решил жениться на твоей соседке. Он не может пришить к делу слова о беглом преступнике, якобы появившемся в вашем дворе, потому что преступник мертв. И мужик, что самостоятельно сорвался в овраг и сломал себе шею, не является причиной для заведения уголовного дела.

– Грамотно излагаешь, – невольно восхитился Лавров.

– Так я же на юридическом обучаюсь, Саня. Забыл?

Забыл. Конечно, забыл. Обо всем забыл! И совсем забыл, как действовала всегда на него Леркина красота! Вот стоило ее увидеть, пообщаться с ней пару минут, перекинуться несколькими словами, как накатывало. Она его…

Она его раздражала – красота ее! Пугала, раздражала, бесила даже. Каждый раз, когда они пересекались у Женьки, Лавров задавался вопросом: как могла получиться у этого замшелого дядьки с покатой спиной, рябой добродушной рожей, с прокуренными зубами и пальцами и его противной визгливой жены такая девка?! В какой удивительный миг они сумели ее зачать? Кто уснул тогда или отвернулся – бог или дьявол?!

– Так вот отцу не положено. А нам с тобой – да. – Лерка ходила по его кухне с тряпкой, вытирая пыль с дверных ручек, подоконника, перекладин стульев. – Нам с тобой никто не запретит разобраться в этих совпадениях, Лавров. Прямо завтра же и начнем. Кстати, завтра у отца уже будет информация по этому Володе.

– Отец-то тут при чем?

Лавров поймал себя на том, что взгляд его неотступно следует за девушкой, снующей по его аскетичной кухне. И жадно, между прочим, наблюдает – взгляд его, – как изгибается ее поясница, когда она наклоняется с тряпкой к нижнему ящику шкафа, выставив попку, как вытягиваются ее руки к верхним полкам, как появляются и исчезают под рубашкой косточки ее позвоночника.

Черт, черт, черт!!! Этого еще не хватало на его бедную голову! Мало ему испытаний! Жэка, гад, неспроста все это затеял.

– Отец-то тут при чем? – повторил вопрос Лавров, отводя глаза к кухонным стеклам, за которым квадратными леденцами поблескивали чужие окна.

– Отец? – Лерка наконец-то закончила мучительную для него процедуру уборки, швырнула тряпку в раковину, прислонилась к ней попкой. – Отец обещал содействие. По всем вопросам! Ладно, Лавров, ты насытился? Идем устраивать мне ночлег.

Пришлось до глубокой ночи таскать из крохотной комнатки с узким окошком, которую он никогда не считал полноценной и предназначенной для проживания, коробки и всякий хлам. Таскать и складывать в прихожей. Освободилось довольно много места, как сочла Лерка.

– Тут даже есть где кроватку поставить, – ткнула она пальчиком в территорию под окошком. – А сегодня придется спать на раскладушке.

Раскладушка нашлась среди коробок. Он о ней и забыл совсем. Только когда нашел, вспомнил, что Женька на ней не раз ночевал в прежние годы.

Лерка час махала веником, гремела шваброй, потом долго скрипела растянутыми пружинами раскладушки. Затихла почти в четыре. Уснула. А он еще полчаса провалялся без сна. Все думал и думал. Как у них срастется с Леркой, совместное их проживание? Чем закончится? Во что выльется? Какую цель преследовал Жэка, позволив дочери тут поселиться?

Саня несколько раз вставал, подходил к окну, смотрел на спящие дома, тонувшие в темноте. На темный двор с детской площадкой, автомобильной стоянкой и сквером, обрывающимся глубоким оврагом, где так нелепо закончил вчерашним ранним утром свою жизнь их управдом – Игорь Васильевич. Случайна его смерть или нет? Как теперь станет жить без него миловидная Нина Николаевна? Они ведь никогда не расставались, никогда…

– …Мы никогда не расставались, понимаете! Никогда! – Несчастные зареванные глаза Нины Николаевны смотрели то на его лицо, то на белую повязку на лбу. – Так славно жили с Игорешей! Мне мечталось, что мы еще очень долго проживем и тихо отойдем через много лет в собственной постели. А тут это убийство!!!

Лавров поперхнулся глотком чая, который давно остыл в его чашке, но все равно был вкусным и ароматным.

– Нина Николаевна, вы сказали убийство? – уточнил он, осторожно поставил на полированную поверхность белоснежного стола чашку.

– Конечно! – возмущенно откликнулась овдовевшая женщина, привалилась грудью к столу, зашептала: – Вы тоже считаете, как эти полицейские… – последнее слово она не произнесла, продавила сквозь стиснутые зубы, – что мой муж сорвался вниз головой в яму?!

– Я не знаю, – признался Лавров и снова схватил со стола чашку. Прикрываться пузатым дорогим фарфором оказалось удачной идеей.

Нина Николаевна неожиданно поднялась со стула – миниатюрная женщина в черном платье, черных колготках и темных домашних туфлях. Она поправила черную ленточку, перетягивающую ее волосы, и, кивнув непонятно кому, произнесла:

– Я официально заявляю вам, Саша, что моего мужа убили! Он не был беспечным глупцом. И даже из-за Сявы он не стал бы висеть на краю обрыва, хватаясь за кусты!

– Кстати, а где собачка? – спросил Лавров, чтобы не возражать ей.

Эксперты дали заключение с точностью до наоборот, как доложил сегодня утром в телефонном разговоре Жэка. Игорь Васильевич стоял на самом краю оврага, удерживаясь за кусты. Стоял, несколько раз меняя положение своих ног, видимо, устраивался поудобнее.

– Сява? – Она вздохнула, глянув вниз. – Он у соседа с первого этажа. Сосед великодушно предложил, пока не пройдут траурные церемонии, подержать его у себя. Милый человек… Даже не знала никогда, как его зовут! А он оказался таким отзывчивым…