Мужчина не по карману - Марина Серова Страница 15

Гарик прилетел с феноменальной скоростью, словно из соседнего подъезда шел, и уже в полдевятого я была вновь свободна.

— Эй, красавица, джигиту, спасшему тебя от плена, награда положена, — сказал Папазян, когда мы выходили из участка.

— Конечно! — с энтузиазмом согласилась я. — Обеденный перерыв у тебя во сколько?

— Зачем обед, да? — удивился Гарик. — Не лучше ли вечером встретиться, юная пери?

— Нет, не лучше. Потому что именно в обед будет тебя ждать награда, — многозначительно глядя, остудила я его пыл.

Гарик хитро посмотрел мне в глаза.

— Опять что-то надумала? Ну хорошо, с двенадцати до часа у меня перерыв.

— Тогда в начале первого встречаемся в «Трактире на Московской». Идет?

— Конечно, моя пери.

На прощание сквозь усталость я скомканно улыбнулась и отправилась на стоянку, на которой ночевала моя «девятка».

Не знаю уж, какая сила донесла меня через город домой, но доехала я совсем разбитая. На автопилоте добрела до лифта, а потом, когда наконец-то оказалась в родной квартире, ноги сами понесли меня в ванную. Теплый душ разнежил тело, и в голове сама собою сразу же возникла картинка — моя удобная кровать со свежим бельем и с мягкой, такой, чтобы зарыться можно было, подушкой. Нет, если я сейчас расслаблюсь, полдня насмарку пойдет, а мне еще кое-что до двенадцати сделать нужно.

Я собралась с духом и устроила то, что сама называю шоковой терапией, а остальной народ нашей необъятной родины зовет контрастным душем. Ледяные струи разом напрягли тело так, что сердце зашлось. Это продолжалось всего секунду, больше я выдержать не смогла, а потом вновь включила горячую воду. И так несколько раз. Усталость как рукой сняло, и мысли в голове зашевелились быстрее. Для профилактики напоследок я еще раз открыла холодный кран, а затем докрасна растерлась полотенцем. Приятное согревающее тепло побежало по телу. А в завершение всего мне теперь были нужны чашечка хорошего крепкого кофе и сигарета.

Закутавшись в халат, я в очередной раз убедилась, что в жизни есть много замечательных вещей. Например, этот мой старенький уютный махровый халат. Я улыбнулась, почувствовав его мягкое тепло, и отправилась варить кофе.

Пока напиток из Бразилии закипал, закурила и начала обдумывать свои действия. Задаток, полученный от Датской, почти иссяк, значит, придется еще заехать к заказчице с докладом о совершенной работе. Придется немного покривить душой и сказать, что дело продвигается. Хотя, честно говоря, никакого продвижения я не чувствовала.

За этими грустными размышлениями я не заметила, как закипел кофе. Я налила его в чашку и стала отхлебывать мелкими глотками, время от времени с удовольствием затягиваясь сигаретным дымом. Так что же я имею по делу на данный момент? Два неопределенных молодца приходили в ночь убийства к Шадрухиной вместе с Датским. Возможно, это Смотров и Качалов, хотя не факт. Собственно, зачем им убивать? Есть ли у них мотив? Уехали они из города по случаю праздников или скрываются? Ну, с ними я повидаюсь вечером, если они, конечно, вернутся, как и обещали. А вот с утра не мешало бы расспросить о них Датскую.

Подозреваемый номер два — Шадрухин. У этого мотив и… Что насчет алиби? Можно ли верить Орловой? Я вскочила с места и так рванула к сумочке, что сама удивилась собственной прыти. Где-то среди моих вещей должно быть записывающее устройство. Правда, в том случае, если в сумочке моей не пошарила наша доблестная милиция. И как я могла забыть про него? Я высыпала все содержимое сумки на стол и облегченно вздохнула. Есть! Вот он, удачный выход из затруднительного положения, обещанный костями!

Уже с меньшей скоростью я вернулась на кухню и, сев за стол, включила запись. По сути дела, из всего концерта, устроенного мною у Орловой, мне был нужен только небольшой отрывок. Я нашла его и прослушала. Перемотала и еще раз прослушала. Мне показалось, что доверять этим словам Орловой можно, но на доказательство они не тянут. К тому же вдруг она сказала это мне назло, сгоряча? Пора наконец поговорить с Шадрухиным. Но все-таки сначала — Датская.

На дне чашки осталась одна гуща, шоколадно-вязкая. Я затушила вторую сигарету и встала из-за стола.

«Поем по дороге, — решила я. — Дома все равно не осталось ничего съедобного».