Лик над пропастью - Иван Любенко Страница 15

Ходить в гости Ардашев не любил, но был вынужден это делать, чтобы угодить жене. Были, конечно, и исключения. К ним относились визиты к Нижегородцевым. Добрые отношения между доктором и адвокатом сложились еще в самом начале 1908 года. Переживающий за свою репутацию врач был крайне удивлен, узнав, что его постоянный пациент — Ерофей Феофилович Вахрушев — вполне крепкий и здоровый старик, скоропостижно скончался. Чувствуя неладное, Николай Петрович обратился за помощью к присяжному поверенному, который всего за несколько часов сумел выявить убийцу.

События 1911 года на Кавказских Водах, во время совместного семейного отдыха, сблизили приятелей еще больше. К тому же их жены стали почти подругами. Супруге Клима Пантелеевича импонировало, что более молодая, но не столь обеспеченная Ангелина Тихоновна, несмотря на свою привлекательность, неустанно восхищалась ее нарядами, купленными в столичных магазинах.

Невооруженным глазом было заметно, что она всячески старалась достичь уровня Вероники Альбертовны. Этим и объяснялись ее нескончаемые посещения модистки и частая смена причесок. Но какой бы экстравагантной ни была куафюра у Нижегородцевой, она не могла затмить величину бриллиантов колье адвокатской жены или красоту баснословно дорогих костюмов, выписанных из Парижа по модным журналам.

Именно этим и объяснялось ее желание последовать примеру Ардашевых и купить дачу в Ялте. И если Клим Пантелеевич собирался потратить на это собственные сбережения, то Нижегородцевым пришлось взять невыгодный кредит в «Азово-Моздокском банке». Приятная весенняя поездка двух друзей в Крым обернулась целой серией необъяснимых убийств и загадочных покушений. Слава богу, что присяжный поверенный сумел с честью выйти из трудного положения и вывел злоумышленника на чистую воду, правда, для этого ему пришлось в очередной раз воспользоваться навыками, полученными во время многолетних заграничных командировок. Предчувствуя, что в случае покупки дома в Ялте его будут преследовать неприятные воспоминания, Ардашев отказался от недавней затеи. Николай Петрович, бывший с самого начала против навязанного супругой кредита, с радостью вернулся в Ставрополь и уже на следующий день возвратил всю сумму банку, уплатив лишь символические проценты.

Со стороны могло показаться, что Клим Пантелеевич и Нижегородцев безгранично доверяют друг другу. Однако это ощущение было обманчивым. Бывший тайный агент Министерства иностранных дел России верил людям настолько, насколько это вообще может быть свойственно человеку его профессии. Тем не менее с доктором он был более или менее откровенен и довольно часто обсуждал перипетии расследования сложных дел, благодаря чему Николай Петрович заметно поднаторел в тонкостях дознания и в глазах Ардашева уже не считался дилетантом.

Нижегородцев, в свою очередь, восторгался методами Клима Пантелеевича и всегда, порой даже не совсем к месту, расхваливал его судебные победы. Благоволила адвокату и докторская жена. И в этом не было ничего удивительного: трудно было бы отыскать молодую даму, которой не был бы интересен представительный господин средних лет с правильными чертами лица и весьма изысканными манерами. К тому же внешне он напоминал европейца — без усов и бороды, что в России было редкостью. Импозантности добавляла и легкая седина на висках. Безукоризненный костюм из темного английского сукна и черный шелковый галстук придавали его внешности легкую строгость. Золотая цепь от Г. Мозера, свисающая из жилетного кармашка, и брильянтовые запонки в белоснежных манжетах убедительно свидетельствовали о состоятельности их обладателя. Надраенные до зеркального блеска черные туфли, светлые тканевые перчатки, английская трость с круглой серебряной ручкой добавляли последние, самые изысканные штрихи к портрету присяжного поверенного.

Теплый сентябрьский вечер вторника скорее был летним, чем осенним. В саду, расположенном прямо за домом Нижегородцевых, приятно пахло костром и тем ароматом, который знаком каждому мужчине, хоть раз в жизни готовившему шашлык.

Дамы сидели за столом на вымощенной известняком площадке. Как всегда, они о чем-то мило сплетничали, изредка поглядывая в сторону новой гордости доктора — каменной печи, возвышавшейся в трех саженях от них. Николай Петрович, решивший привести запущенный сад в порядок, не мудрствуя лукаво, велел каменщику соорудить точно такой же очаг, как у Ардашева. Мастер почти полностью повторил его, но трубу вывел несколько короче. Об этой оплошности стало известно гораздо позже, когда при сильном ветре дым забивало внутрь, и незадачливый повар обливался горькими слезами. Исправить ошибку было нетрудно — для этого стоило поднять трубу всего на пол-аршина, но доктор решил оставить все как есть, поскольку рассудил, что при неспокойной погоде вообще не стоит возиться с костром.