Принцип карате - Данил Корецкий Страница 15

— Умней ничего не придумал! — Колпаков подскочил в кресле. — Кто тебя просил болтать глупости?

Петька обиженно закрыл дверь.

Гончаров хохотал.

— Супермен с расстройством желудка! — еле выдавил он между приступами смеха.

Колпаков мгновенно успокоился.

— Смейтесь, Вениамин Борисович, смех способствует правильному дыханию. Но пари я выиграл, до свидания. Осторожно с третьим стендом — там барахлит трансформатор.

Колпаков спустился в вестибюль и прямо возле «Молнии», сообщавшей о его героической схватке с вооруженным преступником, был перехвачен астматическим толстяком Писаревским, непревзойденным мастером интриг и лидером кулуарных бунтов.

— Молодежь взрослеет, мужает, а мы и не замечаем, пока нам глаза не откроют. — Писаревский махнул рукой в сторону «Молнии». — Отрадно слышать, да я вас и своими глазами видел в деле, оченьочень смело, давайте в том же духе…

— Вы разве тоже были в парке?

— В лесу, темном и страшном, где смелый мальчик в одиночку свалил старого опасного зубра!

— Что-то я…

— И прекрасно, скромность — добродетель, но следует знать себе цену, а вы пока не знаете…

Покровительственная скороговорка и целеустремленность, с которой толстяк оттеснял его в укромный уголок вестибюля, навели Колпакова на мысль, что эта встреча не случайна.

— Без поддержки человек жалок и одинок, ему не на кого опереться в трудную минуту, а таких минут в жизни гораздо больше, чем кажется в молодости, поверьте, гораздо больше!

Выпуклые, горячечно блестевшие глаза гипнотизировали, и речь была обволакивающей и проникновенной. Но куда он клонит?

— …А они обошлись с вами несправедливо! И Дронов и Гончаров даже не помнят, кому обязаны своим успехом! И уверяю, они не пришли бы на подмогу, если бы вся эта стая набросилась и стала рвать вас в клочья!

До Колпакова наконец дошел смысл мрачных аллегорий Писаревского.

— Между тем есть люди, готовые стать вашими верными друзьями. Например…

Толстяк значительно назвал несколько известных в институте фамилий.

— Вы понимаете, что это значит — ключевые посты в администрации, совете, на смежных кафедрах… С такими друзьями все у вас пойдет как по маслу. — Писаревский заговорщически понизил голос. — Чтобы не быть голословным: дайте мне любой материал, и мы протолкнем его в ближайший институтский сборник. Даже сырой или компилят! Публикация для молодых всегда проблема, а для вас их не будет!

— Предложение заманчивое… — сказал Геннадий.

Писаревский довольно улыбнулся.

— …Для бездарностей. Я сам решаю свои проблемы! — резко возразил Колпаков.

— И чудесно! Ответь ты по-другому, я бы разочаровался! Но сила за спиной еще никому не мешала… Этот пузырь Иван Фомич наконец лопнул, но его группировка пока сохранилась. Скоро собрание, я дам тебе кучу фактов, и ты наносишь им сокрушительный удар, а мы добиваем…

Колпаков презрительно усмехнулся.

— Так нанимают платных убийц. И продажных девок. Стыдно, Писаревский!

— Не валяй дурака! Принципиальность оставь для общественности и начальства! Играть словами все умеют, да про свою выгоду не забывают!

Подлецам редко говорят в лицо, что они подлецы Как-то не принято, неудобно и вообще. Но Колпаков сделал над собой усилие и тихо сказал все, что считал нужным. Как кипятком обварил толстяка. Потом железным плечом сдвинул его в сторону, двумя костяшками кулака отдавил тяжелую коричневую дверь и вышел на улицу, прищурившись от яркого солнца.

Писаревский не испортил настроения, скорее напротив — Колпаков ощущал радость победы. Времени было достаточно, но, давая выход эмоциям, он побежал, привычно уклоняясь от столкновений с прохожими. Сейчас он чувствовал себя мощным, идущим на взлет самолетом сверхдальних линий.

Возле городского Дома физической культуры беспокойно колыхалась разношерстная толпа; Выгоревшие трико соседствовали с новенькими адидасовскими комплектами, короткие стрижки — с длинными прическамм, спортивная подтянутость с разудалой развязностью. Майки, джинсы, традиционные брюки и шведки, потрепанные практичные и пижонские яркие сумки, атлетические и астеничные фигуры — все перемешалось, составляя непривычный для городского спортивного центра конгломерат. И уж совсем непривычным был запах спиртного, который несколько раз уловил Колпаков, пока пробирался ко входу.

На ступеньках он встретился с Зиминым, критически осматривающим собравшихся.

— Как тебе нравятся кандидаты?

— Живописная публика. Половина наверняка даже физ-зарядку не делает. А некоторые к тому же под хмельком. Знаешь, они одним своим присутствием компрометируют новый вид спорта.

— Ничего, сейчас мы устроим небольшой кросс, шелуха и отсеется.

Из здания с достоинством вышел Гришка Габаев. За ним тенью следовал бородатый травматолог.

— Ну, как? — с явным самодовольством проговорил Гришка. — Полный аншлаг? Все билеты проданы! Ну-ну. То ли еще будет!

И небрежно бросил через плечо:

— Командуй!

Кулаков мгновенно переместился на первый план, вобрал в могучую, как у орангутанга грудь побольше воздуха и, перекрывая уличный шум и гул толпы, рявкнул:

— Всем пройти на стадион! Будете бежать кросс! — Этим «будете» он отделял себя от безликой массы кандидатов и заявлял о принадлежности к организаторам предстоящего испытания.

Через несколько минут площадка перед ДФК опустела.

— Ретивого помощника ты нашел! — насмешливо сказал Колпаков.

— Старательный парень, из него толк выйдет. Будет у меня старостой. Дисциплина в группе, организационные вопросы… бы тоже подберите ребят поздоровей — с хорошим активом хлопот меньше…

— Гена, тебя Колодин ждет по какому-то делу, — сказал Зимин, не обращая внимания на Гришку, и тот настороженно замолчал.

— Кстати, ты видел газеты?

— Еще нет.

— Ерунда, думал, лучше напишут, — в голосе Габаева чувствовалась некоторая натянутость. — Да и фотографии слабенькие. А чего там у Сергея Павловича?

— Для тебя ничего. — Зимин толкнул стеклянную дверь с блестящим противовесом, прыгающим в полупрозрачной пластиковой трубе. — А статьи потому плохие, что про тебя персонально не писали. И на снимки не попал.

Колодина нашли в борцовском зале.

— Две группы могут заниматься в разное время, — сообщил он и показал в угол. — Здесь повесим мешок, а тут вдоль стены установим три макивары. К шведской стенке можно крепить чучела. Нормально! Ну да ладно, с этим потом. Пойдем к Стукалову, разговор есть.

Он значительно посмотрел на Колпакова и, взяв его под руку, повел вверх по веерообразным мраморным ступеням плавно изгибающейся старинной лестницы.