Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых - Михаил Март Страница 15

— Хорошо мужики устроились.

— Они тоже работают. Вон, из круглых отверстий на самой верхотуре хижины идет дым. Возможно, там хлебопекарня или кузнечные мастерские. Павлина не женская рука делала.

— Как пойдем?

— Обходить будем с запада, там скотоферма, обнесенная частоколом.

Они слезли с дерева, облепили себя ветками и желтой листвой и двинулись лесом, не выходя на опушки. Неожиданно Улдис сбил с ног Кострулева и прижал к земле, оба слились с ландшафтом. Совсем рядом проскакали всадники, у многих на плече сидели беркуты.

— Что это было? — шепнул Кистень.

— Соколиная охота. Самое время, птицы взяли курс на юг. Из оружия у охотников только арбалеты. Странная штука. Пулю Варюха извлечет, фронтовой опыт имеется, а вот стрела — дело гиблое. На наше счастье, у них нет железа, только золото, значит, заражение крови нам не грозит, если они свои стрелы ядом не обмазывают. Встали. Вперед. И не хрусти ветками, Петро, ходишь как слон.

— А ты их видел, слонов-то? — хмыкнул Кистень.

— Отец возил меня в рижский зоопарк. Мне тогда лет семь было, но ничего не забыл, будто это вчера было.

Леший не ошибся. Золотое пшеничное поле волновалось на ветру, подобно морю. Девушки в белых одеяниях, с подвязанными шелковыми лентами длинными волосами, не разгибая спины резали стебли серпами.

— Черт! Какие они все красивые! — покачал головой Кистень.

— По мне лучше Рины нет никого.

— Радуйся, Улдис, вы друг друга нашли. Ничего, мы еще на вашей свадьбе погуляем.

— Думаешь?

— Уверен! Сполна хлебнули, должна же быть справедливость на этой земле. Все к тому идет. Колыму за спиной оставили, остальное — семечки. Помнишь отца Федора? Он так и сказал: «Нас спасет любовь!»

— Смотри-ка, одна овечка отбилась, — Леший указал пальцем на девушку, отставшую от подруг. — И золота на ней больше, чем на остальных. Сумеешь подползти к ней по-тихому?

— До нее метров сто будет.

— Дерзай, Кистень, в случае чего я прикрою.

— Так она же закричит.

— Рот зажми и уложи ее в пшеницу. Кляп в зубы, свяжи по рукам и ногам. Нож у тебя есть, веревка тоже, а кляп из ее же повязки сделаешь. Только не бей.

— Сковородки у меня с собой нет, за которую я первый срок получил, да и то приписали мне эту сковородку. Ну да черт с ним. Я пошел. — И Кистень нырнул в пшеничные волны.

Он шел, как в бой с коварным, жестоким врагом, стиснув зубы и сжав кулаки. Надо сделать что-то стоящее, а то все над ним насмехаются, будто он так, прихвостень какой-то. Каждый успел себя хоть в чем-то проявить, а он — нет.

Уже близко. Петр видел ее спину. Осталось несколько шагов. Еще чуть-чуть… Девушка неожиданно выпрямилась и оглянулась. Кистень вскочил на ноги. Сейчас она закричит.

Но она не закричала, а спокойно смотрела на него. У Кострулева душа ушла в пятки, такой красоты он еще не видел в своей жизни. Черно-сизые волосы, огромные бездонные глаза, как две переспевшие сливы миндалевидной формы, алые губы, словно нарисованные, смуглая бархатистая кожа, удивительные черты лица. Мороз пробежал по спине Пети Кострулева, ноздри его раздулись, как у вставшего на дыбы коня, он прыгнул на девушку, словно леопард на добычу, и оба утонули в волнах пшеницы. Кистень превратился в робота. Он ничего не соображал, механически выполнял все инструкции Лешего. От пленницы исходил опьяняющий дурман, голова кружилась.

Петя поволок добычу к лесу, где его ждал Леший.

— Классно сработал. Ты спец, Кистень, — приговаривал Леший, разглядывая добычу. — Слушай, парень, она же без сознания. Черт! Задохнется же.

Он выдернул кляп изо рта девушки. Кистень мычал что-то невразумительное.

— Ладно, бабник, — взглянув на него, строго сказал Улдис. — Тащить ее придется на собственном горбу, поочередно. Подъемчик предстоит не из легких. Делаем ноги, пока девчонки не хватились. Полный вперед.

Леший взвалил связанную девушку на спину и шагнул в чащу.

— Оставь, Леший, я сам. Ты ей все ребра сломаешь, надо снять веревки, она и так не убежит, — проворчал Кистень.

— Ради бога. Твоя добыча, ты и волоки.

И он волок. От начала до конца, словно нес что-то очень драгоценное, как святые отцы кресты на груди.

— Своя ноша не тянет! — сказал Леший, когда они вернулись в лагерь.

Их встретили настороженно.

— И как это понимать? — спросила Лиза. — Да положи ты ее! Варя, посмотри, что с дикаркой.

— «Языка» взяли, — с гордостью ответил Леший.

Князь склонился над девушкой.

— Это не «язык», а ваша несусветная глупость, господа разведчики. На ее шее знак павлина. Эта девушка из семьи жреца. Большего оскорбления мы им нанести не могли. О переговорах не может идти речи.

— Давай вернем ее обратно! — тут же предложил Леший.

— Извините меня, русские дамы, — вздохнул Князь, но женщины Востока не умеют лгать. Она все расскажет своему отцу.

— Почему не мужу? — спросил Кострулев.

— На ее шее медальон с изображением солнца, она не замужем. Этот медальон она должна подарить своему жениху в знак вечной любви и верности.

Красавица открыла глаза и осмотрела всех. Варя держала ее руку и слушала пульс.

— Девочка не очень здорова. Сердечко слабенькое.

— А я, дурак, на нее как зверь накинулся, — процедил сквозь зубы Кистень.

— Возвращать ее нельзя, — сказал Князь, — ее убьют. К ней прикоснулся мужчина, значит, она уже не чистая и дальше жить не может. Она стала воплощением греха. Ее руки имеет право касаться только жених.

— Так я на ней женюсь, едрит твою налево! — вскинулся Кистень. — Я вдовец, имею право!

— Ты белый, ты не езид. У них своя вера и свои законы. Женщины — продолжательницы рода езидов, а не мегисов. Дочь пира не может рожать дворняжек, ее забьют камнями как грешницу, — продолжал Князь.

— Да где они живут, черт бы их подрал?! Это Советский Союз! Мы живем по его законам и сидим по его законам. Куда они лезут, шантрапа черномазая…

— Успокойся, Петя, — остановил его Важняк. — По поводу советских законов лучше не заикаться. По советским законам мы все гуляли бы на свободе. И ты тоже. Я знаю, что ты не убивал свою жену и ее сестру, но никто не захотел разбираться в этом, проще было тебя посадить.

— Откуда ты чего знаешь?! Брось! Меня на понт не возьмешь, Матвей Макарыч!

— И я знаю о том, что ты невиновен, — сказала Лиза. — Потому и вытащила тебя из каменного мешка.

— Да вы что, сговорились, что ли? Оставьте меня в покое. И девчонку я никому не отдам, она беззащитна, как котенок, которого собираются топить.