Мелочи сыска - Алексей Макеев Страница 15

– Слышал, что Федьков сказал? – спросил презрительный голос, и в эту секунду Гуров вошел в комнату.

Лица находившихся там людей мгновенно обернулись к нему. Собиравшийся выдать еще одну порцию истерики Гаврилов осекся. Похоже, он вспомнил человека, сидевшего с ним в одном кафе, и новое появление этого человека ошеломило его.

На неприметной физиономии Федькова появилось выражение, которое должно было означать что-то вроде: «Ну, что я говорил?!» Лощеный Звенигородский с отвращением уставился на смятенного Гаврилова. Четвертый из компании, являющийся, несомненно, главным – лысый и мрачный человек лет пятидесяти, – с досады крутанулся в скрипучем вертящемся кресле, знававшем лучшие времена, и рявкнул:

– Вам чего, товарищ? – сказывалась старая закалка. – Не видите, у нас совещание? И чем там эта дура занимается? Простейшего дела поручить нельзя…

Гуров смерил его долгим взглядом и с расстановкой сказал:

– Нельзя жить и каждого человека опасаться. Особенно когда этот человек, как вы тут правильно заметили, мент… У вас, мне сказали, целая организация. Запамятовал только, как называется – не «Коза Ностра», часом?

Лысый сбавил тон и, пряча раздражение, сказал:

– Фирма у нас посредническая, товарищ. Извините, не знаю, как вас по отчеству-званию… А мы-то называемся «Орион». А то, что вы сказали, к нам никакого отношения не имеет. И с вашей стороны это довольно дурная шутка.

– А что, я кому-то на ногу наступил? – насмешливо спросил Гуров, подходя ближе. – С чего бы это посреднической фирме ментов опасаться?

– А никто и не опасается, – скучным голосом сказал лысый Марков.

Теперь вся команда уже смотрела в упор не на Гурова, а на проштрафившегося Гаврилова, который в эту минуту, потный, красный, в черных очках на носу, был похож на героя боевика, наскоро приговоренного к смерти.

– Пошел вон! – негромко сказал Марков, не сводя глаз с Гаврилова, и тут же издевательски-почтительным тоном обратился к Гурову: – Нам нет причин опасаться, товарищ мент! У нас все чин-чином: документация, лицензия, то-се… Кому надо, на лапу уже дадено. Так что вы опоздали, голубчик.

– А мне кажется, как раз вовремя, – жестко заметил Гуров. – Узнал много интересного. Надеюсь, вы еще что-нибудь расскажете. Например, за что так вдруг невзлюбили господина Гаврилова, с которым только что вроде важное совещание проводили…

– Это недоразумение, – с застывшей усмешкой сказал Марков. – Этот господин не имеет к нам никакого отношения. Если он вам нужен, можете забирать, пока его не выставили пинками. И, между прочим, было бы неплохо, если бы вы тоже освободили помещение, господин «как вас там», раз уж у вас нет к нам никаких конкретных претензий. Не любить милицию – это ведь не преступление, правда?

– Тут важно чувство меры, – хладнокровно заметил Гуров. – Не любить, в принципе, не возбраняется, но дразнить-то зачем? Неосторожно это, господин Марков! Я теперь название вашей фирмы точно запомню. Да и вы, думаю, меня не забудете.

Гуров отвернулся от примолкших «фирмачей» и обратился к Гаврилову:

– Думаю, нам пора идти, Эдуард Петрович! Здесь вы уже вряд ли понадобитесь, а нам бы очень хотелось задать вам пару вопросов.

Гаврилов как будто не обращал на него никакого внимания. Он подался вперед и, облокотившись о край стола, с надрывом сказал:

– Андрей Владиленович! Вы же понимаете – тут какое-то недоразумение!

– Иди-иди! – отмахнулся от него Марков. – Слышал, что тут было сказано? У нас должна быть незапятнанная репутация. Нам не нужны работники, за которыми по пятам ходит милиция! Ступай!

Гаврилов несколько секунд смотрел сквозь черные очки на лысую голову Маркова, и, казалось, он изо всех сил удерживается, чтобы не влепить в эту лысину хорошего леща. Потом он вдруг резко развернулся на каблуках и, не глядя ни на кого, вышел.

Вся компания проводила его молчанием. Никто не проронил ни слова и потом, когда к выходу направился Гуров.

«Кажется, я преподнес им задачку посложнее, чем они мне, – подумал про себя Гуров. – Они-то наверняка формально чистые – иначе бы не стали так задаваться. И Гаврилова так просто со мной не отпустили бы, будь он с ними тесно связан. Нет, видимо, я действительно сорвал ему трудоустройство. Ну да все равно потом благодарить будет. От этих дельцов за версту пахнет аферой. Так что приобрел наш Эдуард Петрович наверняка больше, чем потерял. Однако, где он сам?»

Гаврилова в приемной уже не было. Как, впрочем, и Крячко. Одна только растерянная секретарша топталась возле неработающего компьютера, не решаясь заглянуть к шефу.

– Найди, дочка, работу получше – от души советую, – сказал ей Гуров и вышел в коридор.

Крячко и Гаврилова он настиг уже на крыльце. Насмерть рассерженный Гаврилов с тоской смотрел на залитую дождем улицу. Мокнуть ему совершенно не хотелось, но теперь в его распоряжении не было автомобиля, и Гаврилов был вынужден терпеть присутствие Стаса Крячко, который наводил на него суеверный ужас. Гаврилов никак не мог понять, что происходит и почему какие-то незнакомые люди преследуют его.

– А вот и шеф! – радостно объявил Крячко, завидев Гурова. – Я же сказал, что он не задержится.

Гаврилов затравленно оглянулся, посмотрел на Гурова сквозь непроницаемые очки и, волнуясь так, что запрыгала нижняя губа, сказал:

– Я не понимаю, в чем дело? Что происходит? Какое вы имеете право вмешиваться в мою личную жизнь? Какой-то чудовищный фарс! У нас что – полицейское государство? Я, между прочим, довольно известный человек, и у меня есть связи! Если вы не оставите меня в покое, я знаю, куда я пойду! И кто вы такие, в конце концов?!

Внешне он кипятился, но интонациям его, при всей горячности, не хватало убедительности. Создавалось впечатление, что Эдуард Петрович чувствовал себя далеко не уверенно – что-то ему мешало.

– Спасибо, слов произнесено много, – наконец перебил его Гуров. – Но все не в тему, как говорится. Никто не вмешивается в вашу личную жизнь, и ничего особенного не происходит. Вы просто воспринимаете все в искаженном ракурсе, Эдуард Петрович! Видимо, в этой самой личной жизни у вас что-то не ладится – я угадал? А насчет того, кто мы такие – удовлетворю ваше любопытство немедленно. Полковник Гуров и полковник Крячко – оперуполномоченные по особо важным делам. Вот мои документы.

Гаврилов заметно изменился в лице и притих.

– Но я все равно не понимаю… – пробормотал он. – По особо важным? Да что случилось-то?

– С вами, надеюсь, ничего страшного не случилось, – сказал Гуров.

– Как сказать, – махнул рукой Гаврилов. – Сегодня у меня все просто идет к черту! Только что из-за вас я лишился работы, и вообще…

– Вы еще скажете нам спасибо, – заметил Гуров. – Не стоит, конечно, целиком полагаться на первое впечатление, но о ваших работодателях у меня сложилось самое неприятное впечатление. По-моему, это не те люди, которые поднимут экономику страны до небывалых высот. По-моему, наоборот.