Сокращенный вариант - Эллен Полл Страница 15

— Ни снег, ни дождь, ни что-либо иное не могут помешать открытию «Плазы», — доложила Сузи. — Пьер на работе. Я разговаривала с ним самим. Он ее не видел.

— Деннис говорит, что миссис Кэффри покинула его магазин около четырех часов дня.

— Он не пошел ее проводить?

— Нет. Он, между прочим, пытался позвонить тебе и сказать, что может сам прийти к тебе, чтобы Аде не пришлось ходить пешком. Но ты, наверное, уже ушла. Он и не представлял себе, какая поднялась метель, пока не посмотрел в окно перед самой встречей. Он хотел отвести домой Аду, но та отказалась. Он сказал, что она оставила его практически ни с чем. Забрала записки Вильсон. Похоже, сделка не состоялась. А ушла она не одна. Там присутствовал еще один человек — коллекционер, которому Деннис сообщил о рукописи, и Ада вошла с этим человеком в лифт.

Джульет знала, что подобно многим художникам Сузи была чрезвычайно практичным человеком.

— Я собираюсь позвонить по ее телефону в Эспивилле, а ты узнай у Денниса имя коллекционера, с которым ушла Ада. Надо с ним поговорить. Да, еще. В доме Дено есть швейцар? — добавила с надеждой Сузи.

— Нет.

— Да, это было бы слишком легко. О'кей, посмотрим… Сейчас десять часов десять минут. Давай посчитаем. Если мы ничего не узнаем и если она не позвонит до полудня, я загляну в ее комнату, посмотрю, возвращалась ли она вообще, и проверю, нет ли в ней рукописи. Это точно, что рукопись была у нее, когда Ада уходила?

— Да. Деннис вернул ее.

Наступила короткая пауза. После чего Сузи спросила:

— А не могла Ада отнести ее еще куда-нибудь? В какую-нибудь компанию, организующую аукционы?

— Возможно. Но давай для начала выясним, заходила ли она домой. Проверь ее одежду. Ты помнишь, в чем она была, когда вы расстались?

— Разумеется. Кто может забыть наряды Ады? Темно-красное платье с оборками по кромке и высоким воротником. Мода примерно 1940 года… При ней была темно-красная матерчатая сумочка в тон платью, довольно большая, и кожаные перчатки и темно-красная фетровая шляпа с маленькой вуалью.

— Ну и посмотри, лежат ли эти вещи в ее шкафу. Мне не кажется, что миссис Кэффри способна выйти вечером из дома в дневном наряде, а тебе? Особенно если напросилась на свидание.

— Верно.

Обе повесили трубки. Десять минут спустя приятельницы снова созвонились.

— Деннис не может связаться со своим коллекционером, — сообщила Джульет. — Того нет ни дома, ни на работе.

— Телефон в Эспивилле не отвечает. В комнате нет ни темно-красного платья, ни сумочки, ни шляпки, — доложила Сузи.

Это обстоятельство больше, чем что-либо другое, напугало женщин.

— А рукопись?

— Не вижу. Но я еще посмотрю.

Они повесили трубки. В двенадцать с четвертью Сузи позвонила снова. Она искала бумаги среди личных вещей миссис Кэффри. Рукопись, разумеется, могла быть спрятана еще где-нибудь, о чем Сузи и не догадывалась. Но собственную комнату она знала достаточно хорошо. Она там спала, когда отношения с ее бывшим мужем, Джеком, совсем разладились. Рукопись исчезла, исчезла и миссис Кэффри.

Джульет повесила трубку и позвонила Мюррею.

Мюррей Лэндис и Джульет Бодин познакомились, когда обоим было по девятнадцать лет. Мюррей, изучавший искусство в Гарварде, ухаживал за соседкой Джульет по общежитию в Редклиффе, Моной. Их связь, подобно всем любовным связям Моны, была весьма пылкой, но не настолько, чтобы Мюррей не обратил внимания и на Джульет, а та — на него.

Ничего между ними не было ни на словах, ни на деле. Скорее наоборот. Обе стороны старательно проявляли сдержанность, а когда Мона порвала с Мюрреем, Джульет вообще потеряла его из виду. Много лет спустя в одно прекрасное утро он появился у ее дверей в качестве полицейского детектива, расследовавшего гибель артиста в балетной труппе янча. Джульет помогала своей приятельнице — хореографу в постановке балета по роману Диккенса «Большие надежды». Мюррей в свободное время продолжал оставаться художником, и художником серьезным. Но вместо того чтобы голодать, будучи скульптором, он решил пойти по стопам отца и деда. Выросший в Бруклине, сын и внук полицейского поступил на службу в управление полиции Нью-Йорка. До того, как смерть в балетной труппе снова свела их вместе, он в течение нескольких лет служил в административном округе, в котором жила Джульет.

Ей повезло. На звонок ответил он сам.

— Джули! Я сижу здесь, занимаюсь бумажками, и все это мне опостылело. Как ты, черт возьми, поживаешь? — воскликнул он гортанно, как обитатель Бруклина, этот акцент Мюррей «включал» и «отключал» в зависимости от настроения.

Она в двух словах рассказала, что случилось.

— Так это Сузи должна была бы позвонить, — сказал он, прослушав.

— Ну, мы просто не были уверены, что кто-то примет заявление всерьез, если звонок будет от человека неизвестного. Это правда, что нужно ждать двадцать четыре часа или что-то вроде этого?

— Нет, это одна из городских небылиц, — ответил Мюррей. — Что-то вроде слухов о появлении в канализации крокодилов. Принимая во внимание погоду, лучше заняться этим делом прямо сейчас. Хотя вообще-то это не дело для детектива. Я пошлю к тебе пару полицейских.

— А тебе не кажется, что ты… — Джульет помолчала мгновение, потом с тоской в голосе закончила: — Что ты мог бы зайти сам?

— О черт, конечно, если тебе это поможет. Если она не объявится уже сейчас, дело в любом случае будет поручено детективу. Но возможно, дама просто заблудилась или еще что-нибудь, тебе не кажется? Я имею в виду, ты ведь сказала, ей восемьдесят четыре, так?

— Но она страшно сообразительна.

— Да? Ну ладно…

Лэндис какое-то время молчал, взвешивая. Человек в течение восьмидесяти четырех лет не терялся и вдруг — на тебе, потерялся. Было в этом что-то странное. Он не удивился бы, если бы у пожилой дамы случился сердечный приступ, или если бы ее сбил автомобиль и она попала бы в больницу, или что-нибудь похуже. Но ему не хотелось пугать Джульет.

— Как бы там ни было, я зайду в пансион твоей приятельницы с парой ребят, — сказал он вслух.

— Скажем, через полчаса?

Джульет перешла на другую сторону улицы, чтобы подождать Мюррея там вместе с Сузи. Первыми подоспели «ребята» — очень молодой и очень худой мужчина по фамилии Гловацки и более полный и пожилой полицейский Лопес. Лэндис прибыл несколькими минутами позднее на машине без опознавательных знаков.

Последний раз Джульет видела Мюррея в конце ноября на открытии выставки в «Пьероги». Художник был ей знаком. И свела их фактически Сузи. Мюррей просто оцепенел, когда увидел ее, словно не мог поверить, что Джульет Бодин сподобилась переправиться через реку в Бруклин. Несмотря на то что он провел четыре года в Гарварде, такова была его обычная манера: «Ты — чудо, я — простолюдин, ты — Манхэттен, я — Шипсхед-Бэй, ты светская, я — парень с улицы». Джульет такой подход очень не нравился. Ей казалось, он был бы доволен, если бы она вытирала нос тыльной стороной руки или коверкала язык, показывая, что она девушка из народа. Казалось напускным его просторечие. Она считала Мюррея снобом-лицемером — следовательно, ничем не лучше снобов обычных.