Дама горгульей - Юлия Алейникова Страница 15

– Агриппина Вольдемаровна, что вы такое говорите? Я вообще с Анжелой Вольдемаровной не разговаривала, разве что поручение какое-нибудь исполнила, – совершенно, казалось бы, искренне недоуменно возразила Лиза.

Сокольский ей почти поверил.

– Лиза, я не спрашиваю, говорила ты с ней или нет и какого достоинства купюру опустила в нагрудный кармашек после разговора с Анжелой. Я спросила, что именно ее больше всего интересовало.

– Но…

– Значит, так. Я не буду настаивать, однако если сейчас же не услышу ответы на свои вопросы, о том, что ты работаешь на врага папы, узнает Елена Сергеевна. Думаю, глубокие безобразные шрамы твое лицо никак не украсят, а на проведение пластических операций по их устранению уйдут все нажитые шпионажем средства. Выбирай, либо вываливаешь все мне, либо вечером имеешь разговор с моей матерью. Покинуть резиденцию тебе не удастся. Артем Георгиевич, проследите.

Голос Агриппины звучал пугающе спокойно и властно.

Лиза ужасно растерялась. Горничная, как и вся прислуга, привыкла воспринимать хозяйскую дочь мямлей, мол, она этакая простофиля, ни рыба ни мясо, и особо с ней не считалась. А та, оказывается, хитрая, двуличная змея, которая умело водила всех за нос, а значит, очень опасна, и с ней шутить, наверное, не стоит. Вон как Сокольским командует… Девушка закусила губу и, взвесив грозившие последствия, решила не рисковать.

Спустя полчаса Лизавета выпала из кабинета с красным от переживаний лицом, выдав всю требовавшуюся информацию, опрометью бросилась к себе.

– Ну, вот, а вы сомневались, – откидываясь на спинку кресла, проговорила Гриппа, улыбаясь.

Сегодня просто-таки волшебный день. Ей все сегодня удавалось. Если, конечно, не считать забытую на лице маску и разбросанное белье, но это мелочи. И чувствовала себя девушка удивительно легко и раскрепощенно. Как на защите своего диплома, когда собравшиеся профессора в один голос превозносили глубину ее работы, изящество решений и несомненный талант автора. Нет, сейчас даже было лучше. На защите все происходило ожидаемо, она всегда блистала в науке, а триумф в родительском доме стал чем-то свежим, неожиданным и бодрящим. Агриппина ведь всегда побаивалась прислуги, смущалась, ожидая осуждения и насмешек. Оказывается, зря.

– Блестяще! – донесся до нее сквозь розовый туман самодовольства голос Сокольского. Правда, звучал он как-то невесело. – Вы виртуозно ее раскрутили.

– У меня такое чувство, что вы не рады. – Выпрямившись в кресле, Гриппа подозрительно взглянула на главу отцовской безопасности.

– Рад, конечно. Просто думаю о том, что после беседы с горничной круг подозреваемых не сузился, а возможно, и расширился.

– Гм… – Агриппина хмуро смотрела на Сокольского. – Естественно, Анжела не могла не поделиться тем, что узнала, с мужем. Да и Ирине Александровне с Алексеем Николаевичем могла рассказать.

– Именно так. К тому же камердинер Вольдемара Сигизмундовича состоит на содержании у Тиховлизов. – Эту подробность сообщила Лиза во время допроса в числе прочей интересной информации. – Значит, те и подавно были в курсе всех нюансов готовящегося праздника. Просто поразительно, что Вольдемар Сигизмундович находится в собственном доме в кольце шпионов.

– Не преувеличивайте, – успокоила его Гриппа. – Прислуга, конечно, знает о наших семейных делах, но по-настоящему важные тайны ей неизвестны. Отец никогда не обсуждает служебные вопросы, бегая с телефоном по дому, а его кабинет вы лично проверяете на предмет прослушки не реже двух раз в неделю.

– Вы правы. Однако в данном случае хватило и бытовой информации для подготовки убийства, – не принял ее легкомысленную позицию Сокольский.

– Если горгулью сбросил кто-то из перечисленных вами лиц, значит, это был поступок спонтанный, заранее не подготовленный. Нечто вроде порыва страсти, – задумчиво проговорила Агриппина.

– Например?

– Ну, скажем, так. Анжела узнает подробности сценария праздника, чтобы правильно подобрать костюм для Феликса. Подобные пустяки для нее очень важны. Но позже она выясняет, что муж опять был у ее отца и клянчил денег. И тот разозлился, пригрозил, что если Валерий еще раз к нему сунется, он лишит их с Анжелой содержания, а Феликса наследства. В этой ситуации Анжела готова порвать всех, в том числе и папочку. Она вспоминает про его феерический выход на террасу, и в ее голове зарождается дикая, однако несложная по выполнению идея. На верхних этажах никого нет, вся прислуга в мыле и пене носится по нижним этажам. Анжела поднимается наверх и сталкивает тяжелую, но хрупкую статую. Кстати, а как именно горгулью сдвинули с места?

– Полиция обнаружила на крыше инструменты, вероятно, забытые рабочими. Преступник орудовал простой лопатой, отпечатков на ней не осталось, – пояснил Сокольский.

– Ясно. По той же схеме могли действовать Валерий и Ирина Александровна.

– Она так любит зятя? – с сомнением спросил Артем.

– Нет. Но внука и дочь любит. К тому же, если отец перестанет содержать Анжелу, та неизбежно начнет тянуть деньги с матери, – пожала плечами Гриппа.

– А как вы считаете, могли быть у нее свои мотивы?

– Не знаю. Надо подумать. Мне кажется, сейчас нам следует, не откладывая, побеседовать со всей прислугой, – предложила Гриппа. – Если они врали в одном, вполне были способны соврать и в другом, чтобы не подставляться. Хорошо бы точно выяснить, что именно или кого именно и где они видели незадолго до убийства. А то пронюхают, как мы Лизу разговорили, и успеют подготовиться.

Артем с искренним восхищением посмотрел на Гриппу. Сейчас, сидя за рабочим столом, в строгих очках и темном костюме, она смотрелась настоящим следователем, а ее идеи были ясны и логичны. Сокольский даже вдруг почувствовал рядом с ней некий комплекс неполноценности. Словно он какой-то подмастерье, а не опытный оперативник. Пора встряхнуться.

– Вы правы, – с улыбкой кивнул главный секьюрити. – Только давайте теперь поменяемся местами.

– С чего бы это?

Агриппине, расправившей крылья, вовсе не хотелось сдавать свои позиции и снова отступать в тень. Тем более ей вдруг вспомнились многочисленные мелкие оскорбления, наносимые ей всеми этими хитроумными психологами в фартуках, ливреях и с поварешками наперевес. Их непослушание, открытое пренебрежение ее просьбами, демонстративное игнорирование ее распоряжений, которое до сих пор сходило им с рук. Это было так унизительно для нее! Ну уж нет, пришло время посчитаться. Гриппа чувствовала, что сегодня вырвалась на свободу какая-то неизвестная ей и немного пугающая часть ее собственной натуры, которая была опьяняюще дерзкой и волевой. Загнать ее обратно будет непросто. А может, и не стоит загонять?

– Артем Георгиевич, думаю, я прекрасно справлюсь сама. Вы у нас будете арьергардом.

– Кем? – переспросил каким-то слабым, сиплым голосом Сокольский.

– Арьергардом, – решительно повторила Агриппина и нажала кнопку вызова.