Честь семьи Лоренцони - Донна Леон Страница 15

— А врачу он показывался?

— Да. Сразу после того, как сказал, что перестал чувствовать запахи. Роберто и до этого на дух не переносил табачного дыма, — он в этом плане был хуже любого американца, — но теперь он ничего не чувствовал, так что в конце концов решил показаться врачу.

— И что сказал врач?

— Что у него все в порядке. — Немного подумав, она добавила: — Небольшое расстройство, вот и все. Доктор выписал ему какое-то лекарство.

— И?

— Полагаю, лекарство помогло, — презрительно бросила она.

— Но он по-прежнему продолжал жаловаться на недомогание?

— Да. Все время повторял, как ему плохо, а доктора твердили, что он здоров.

— Доктора? Роберто еще к кому-то ходил?

— Думаю, да. Он упоминал о каком-то специалисте из Падуи. Вот тот-то и сказал Роберто, что у него анемия, и тоже прописал какие-то пилюли. Но вскоре после этого случилось… Ну, словом, то, что случилось. Роберто исчез.

— А вы-то сами как думаете, он был болен? — спросил Брунетти.

— Ой, да не знаю я, — она скрестила ноги, демонстрируя еще более оголившиеся ляжки, — вообще-то он любил быть в центре внимания.

Брунетти постарался, чтобы следующий вопрос прозвучал как можно деликатней:

— Он как-нибудь оправдывался перед вами, стараясь убедить вас, что действительно… м-мм… плохо себя чувствует?

— Что значит «оправдывался»?

— Ну, не замечали ли вы, что он в последнее время… м-мм… утратил к вам интерес?

Она посмотрела на него так, будто он свалился с Луны.

— Вы имеете в виду секс? — Брунетти кивнул. — Да, он потерял к этому всякий интерес. Вот вам еще одна причина, по которой я решила его бросить.

— А Роберто догадывался о ваших намерениях?

— Мне так и не представилось случая ему об этом сказать.

Брунетти потребовалось какое-то время, чтобы обдумать ее слова; наконец он спросил:

— А почему вы в тот вечер отправились на виллу?

— Мы задержались на вечеринке в Тревизо, и Роберто было неохота возвращаться в Венецию на ночь глядя. Вот мы и решили заночевать на вилле, а уже утром вернуться в город.

— Понятно. Помимо того, что он, как вы говорите, все время жаловался на недомогание, не было ли в его поведении чего-нибудь странного, необычного в течение последних недель перед похищением?

— Вы это о чем?

— Может, он переживал, нервничал из-за чего-нибудь?

— Нет, этого я не могу сказать. Правда, он то и дело срывался на мне, но он вообще не привык сдерживаться. Он там из-за чего-то повздорил со своим отцом, да и с Маурицио тоже.

— Повздорил? Из-за чего?

— Понятия не имею. Он никогда мне об этом не рассказывал. По правде сказать, меня не очень-то интересовали их семейные отношения.

— Но ведь Роберто чем-то заинтересовал вас, синьора? — Брунетти поймал ее взгляд и поспешно добавил: — Не сочтите за дерзость.

— О, с ним всегда было так весело. По крайней мере вначале. Да и деньжата у него водились.

Брунетти подумал, что второй довод синьоры был на самом деле гораздо важнее первого, но ничего не сказал.

— Ясно. А вы были знакомы с его кузеном?

— С Маурицио, что ли?

— Ну да, — кивнул Брунетти, а сам подумал: с чего это ей вдруг пришло в голову уточнять?

— Встречалась с ним пару раз. В доме у Роберто. И еще на вечеринке.

— Он вам понравился?

Она окинула взглядом висевшие на стенах гравюры и, будто сцены жестокости каким-то образом вдохновили ее, решительно отрезала:

— Нет!

— Почему?

Она надменно пожала плечами, не понимая, какое это теперь может иметь значение, спустя столько лет.

— Не знаю. Не скажу, что у Роберто был ангельский характер, но Маурицио… Этот вообще привык всегда всем указывать, как поступать и что делать. По крайней мере, мне так показалось.

— А вы видели его после того, как Роберто исчез?

— Разумеется, — ответила она, несколько удивившись его вопросу, — сразу после того, как это случилось, он был там, с его родителями. Да и потом, когда начали приходить эти письма, ни на шаг от них не отходил. Так что мы виделись.

— Я имел в виду: уже после того, как письма перестали приходить?

— Нет, ерунда, не о чем и говорить, если это то, о чем вы думаете. Мы время от времени встречаемся на улице, но нам с ним не о чем разговаривать.

— А с его родителями?

— И с ними тоже.

По правде говоря, Брунетти сомневался, что родители Роберто захотят поддерживать отношения с его бывшей подружкой, особенно после того, как она вышла замуж.

У него больше не было вопросов, но ему хотелось расположить ее к себе, на тот случай, если потребуется встретиться с ней еще. Брунетти взглянул на часы.

— Ну, не смею больше отрывать вас от вашего малыша, синьора, — почтительно проговорил он.

— Ой, да бросьте, не берите в голову, — отмахнулась она, и Брунетти поразило, как искренне у нее это вырвалось и как сильно его это покоробило. Он быстро поднялся на ноги.

— Большое вам спасибо, синьора. Думаю, на сегодня все.

— На сегодня?

— Если в результате судебно-медицинской экспертизы обнаружится, что это труп Роберто, мы будем вынуждены возобновить расследование, и я подозреваю, что все лица, что-либо знающие о похищении Роберто, будут допрошены вторично.

Она скривила губы, давая ему понять, как ей это все надоело. Брунетти быстро прошел к выходу, не давая ей возможности выказать свое раздражение.

— Еще раз спасибо, синьора.

Она поднялась с дивана и подошла к Брунетти. Ее лицо снова сделалось похожим на маску, разом утратив все свое обаяние и привлекательность.

Она проводила его до двери, и когда они уже стояли у выхода, откуда-то из глубины квартиры снова донесся детский плач. Не обращая на него никакого внимания, она спросила:

— Вы дадите мне знать, если вдруг выяснится, что это Роберто?

— Разумеется, синьора.

Когда он спускался по ступенькам, дверь резко захлопнулась, и плач разом оборвался.