Проклятый манускрипт - Филипп Ванденберг Страница 15

И вдруг все звуки стихли. Уже давно должен был наступить день, но ничего не происходило. Девушке не давали ни еды, ни питья. «Они могут оставить меня умирать здесь в темноте», — подумала Афра и стала размышлять о том, как бы лишить себя жизни.

Она не знала, сколько времени длилось это безумие. Девушка была уже не в состоянии собраться с мыслями, только ругала Создателя, который безвинно покарал ее. Она никогда не думала, что в стенах монастыря царит такое падение нравов и столько злости. Конечно же, если ее будут судить, официал поверит монахиням скорее, чем ей, беглой прислуге ландфогта.

Через два или три дня — Афра не могла сказать точно, сколько времени прошло, — послышались шаги на лестнице, ведущей в подвал. Девушка уже подумала, что у нее начались галлюцинации, когда увидела мерцающий свет факела. В зарешеченном окошке показалось знакомое лицо. Это была Луитгарда, с которой Афра познакомилась в первый день пребывания в монастыре. Луитгарда подозвала девушку к окошку и приложила палец к губам. И шепотом сказала:

— Нужно говорить шепотом, в монастыре у стен есть уши. И в первую очередь это касается монастыря Святой Сесилии.

В корзинке Луитгарда принесла немного хлеба и кружку воды, достаточно маленькую для того, чтобы она могла пролезть между прутьями решетки. Афра жадно поднесла кружку ко рту и выпила воду одним глотком. Она и не знала, что вода может быть такой вкусной. Потом девушка разломила хлеб на кусочки и один за другим проглотила их.

— Почему ты это сделала? — тихо спросила Афра. — Если тебя поймают, с тобой будет то же самое, что и со мной.

Луитгарда пожала плечами.

— За меня не беспокойся. Я живу в стенах этого аббатства уже двадцать лет. И точно знаю, что здесь творится. И почти все происходит не во славу Божию.

Афра вцепилась обеими руками в прутья решетки и зашептала:

— Поверь мне, я ни в чем не виновата. Аббатиса обвиняет меня в том, что я подожгла скрипторий, чтобы прикрыть этим кражу каких-то секретных свитков. А Филиппа, которую она призвала в свидетели, лжет. Филиппа отрицает, что это она послала меня в скрипторий. Это была ловушка, слышишь, мне расставили ловушку!

Луитгарда подняла руки, напоминая, что нужно говорить тихо. Потом прошептала:

— Я знаю, что ты говоришь правду, Афра. Мне можешь все это не объяснять.

Афра насторожилась.

— Как? Что это значит?

— Я же говорю, в этом аббатстве у стен есть уши.

Афра подозрительно оглядела стены своей темницы.

Луитгарда кивнула и молча показала на потолок. Только сейчас Афра заметила глиняные трубки диаметром с ладонь, торчавшие в нескольких местах.

— Все аббатство, — шепотом пояснила Луитгарда, при этом встревоженно глядя на потолок, — все аббатство пронизано системой труб, которые чудесным образом передают человеческие голоса из одной комнаты в другую, с этажа на этаж, и, кроме того, иногда возникает такое чувство, что голоса, проходящие через эти трубы, усиливаются.

— То есть это чудо природы?

— Не могу судить. Но разве не странно, что такое произведение искусства находится в монастыре молчаливых монахинь, где вообще-то должна царить тишина? Как бы то ни было, у чуда природы — как ты его называешь — есть одна загвоздка: оно не только доносит звуки из одной комнаты в другую, но и наоборот. А так как все трубки ведут в комнату аббатисы, то она всегда знает, что где говорят, но если наловчиться, то повсюду в аббатстве можно услышать, что сказала аббатиса.

— Ты имеешь в виду, что нужно всего лишь подняться к потолку?

— Совершенно верно, нужно только поднести ухо к глиняной трубке. Жизнь в аббатстве дает мало возможностей для развлечений, поэтому подслушивать аббатису — грех небольшой, хотя и грех, я это признаю. В любом случае, я подслушала разговор аббатисы с Филиппой. Филиппа жаловалась, что тебя, хотя ты еще не послушница, купали и кормили как благородную даму и разрешили позировать для святой Сесилии, в то время как остальные монахини многие годы выполняют трудную работу. Поначалу аббатиса не прислушалась, сказала, что любовь к ближнему обязывает помогать попавшим в беду. Но Филиппа не сдавалась, и наконец аббатиса сказала, что если та знает средство, как от тебя избавиться, то пусть применит его.

— Тогда ты можешь быть моей свидетельницей! Ты должна это сделать!

Луитгарда отмахнулась:

— Мне никто не поверит!

— Но ты же слышала!

— Бесполезно, обе будут отрицать то обстоятельство, которое позволило мне подслушать их. Или ты считаешь, что аббатиса признается, что она тайно подслушивает своих подопечных?

— Но это единственная возможность доказать мою невиновность. — Афра отчаянно уставилась в пол.

— Молись Богу о чуде. — Луитгарда ободряюще кивнула девушке и удалилась.

Вернувшаяся темнота повергла Афру в глубокое отчаяние. Девушка попробовала молиться, но молитва не шла на ум. Все мысли Афры были о ее безнадежной судьбе. Наконец она снова провалилась в полуобморочное состояние, где-то на грани между явью и сном. Афра не знала, да ей и безразлично было, день на улице или ночь. Раскаты грома тоже оставили ее равнодушной, она не обратила внимания даже на удар молнии, от которого содрогнулись стены монастыря.

Девушке казалось, что она видит сон, когда в дверном окошке показался свет фонаря и она увидела лицо Альто Брабантского. И только когда в замке заскрежетал ключ, и железная дверь открылась, она пришла в себя.

Афра не сказала ни слова, только вопросительно смотрела на художника.

На улице бушевала страшная непогода, когда Альто протянул девушке узелок, который она оставила в спальне, и сказал:

— Снимай свою одежду послушницы. Быстро!

Как во сне, Афра послушалась и надела свое грубое платье. В спешке она спросила:

— Где вы взяли ключ, мастер Альто? Сейчас день или ночь?

Горбатый художник взял платье послушницы и бросил его на солому в углу. Выводя девушку из комнаты, он закрыл двери и прошептал:

— Недавно была полночь, а что касается ключа, то все люди продажны, и монашки — не исключение. Как ты знаешь, даже Господа Иисуса предали за тридцать сребреников. Вот это, — он показал ей ключ, — обошлось мне гораздо дешевле. А теперь пойдем!

Неся перед собой фонарь, Альто Брабантский повел Афру вверх по каменной лестнице. Незадолго до того, как они достигли длинного коридора на первом этаже, погасла свеча. Тут темноту разорвала молния. На долю секунды маленькие окна осветились ярким светом. От грома, который раздался вслед за этим, затрясся пол. Афра испуганно вцепилась в рукав Альто.

В конце коридора художник открыл маленькую дверцу, на которую Афра до сих пор не обращала внимания. Дверной проем был настолько низким, что даже человеку маленького роста приходилось пригибаться, чтобы войти. За дверью по правую руку начинался ход, через десять шагов оканчивавшийся деревянными воротами, над которыми был сделан рычаг. Альто толкнул ворота и замер.