Эликсир для мертвеца - Кэролайн Роу Страница 15

Она встала.

— Не сейчас, Бонафилья, когда он занят. Спросишь на досуге. — Ракель подняла работу и критически посмотрела на нее. — Если всего день-два, я не стану трогать коробки до приезда. На это время мне хватит дел.

— Почему ты все время работаешь? — спросила Бонафилья, снова сев.

— Не люблю скучать, — ответила Ракель. — А почему ты не работаешь, когда больше нечего делать?

Бонафилья посмотрела на Ракель с любопытством.

— Не люблю работать. Ты скучаешь по Даниелю?

— Откуда у нее время скучать по нему? — послышался ленивый голос прямо за спиной Бонафильи.

Бонафилья подскочила с негромким вскриком.

— Кто там? — тяжело дыша, спросила она и обернулась. На нагретых солнцем плитах, прислонясь к грушевому дереву, сидел, закрыв глаза, Юсуф.

— Она попрощалась с ним за завтраком и помахала ему рукой на мосту. Ты не видала его? — продолжал мальчик.

— Не заметила, — ответила Бонафилья.

— Я думала, ты пошел осматривать город, — осуждающе сказала Ракель.

— Я уже осмотрел его, — сказал Юсуф. — Здесь мало крепостных стен. Как они защищаются, когда приходит беда?

— Может, беда сюда не приходит, — сказала Бонафилья.

— Беда всегда приходит, — ответил Юсуф.

Прохладный вечерний воздух с ароматом цветов и фруктов выманил всех, одного за другим, во двор. Последними появились Аструх и Вениамин, оба выглядели дружелюбными и довольными собой.

— Боюсь, мы доставляем вам и вашим домашним много беспокойств, сеньор Вениамин, — сказал Исаак, когда они сели за только что поставленный стол.

— Нет-нет, — ответил хозяин. — Я уже потерял счет тому, сколько раз пользовался гостеприимством друзей в Жироне. И говорю, что если это беспокойства, пусть они всегда будут такими же приятными, — добавил он, наливая вино в чашу врача.

— Вы ожидаете беспокойства? — спросил Юсуф и тут же извинился за то, что перебил его.

— Не особенно, — ответил Вениамин, проницательно глядя на мальчика из Гранады. — Почему ты спрашиваешь?

— Мне показалось, в городе ощущается какая-то тревога, — неуверенно ответил Юсуф. — Возможно, я ошибаюсь. Это говорит лишь мое невежество, — добавил он.

— Проницательное невежество, — сказал хозяин. — Люди встревожены. Наша маленькая община особенно встревожена, здесь почти нет дополнительной защиты, кроме той, что мы создали для себя сами.

Все взглянули на крепкие ворота и толстые стены, окружающие двор.

— Почему сейчас? — спросила Ракель.

— Его величество далеко; королевство находится в руках многих разных людей, — ответил Вениамин. — А когда его нет, мы тревожимся.

— Почему? — снова спросила Ракель.

— Мы все знаем его величество — чего он требует и ожидает и чего нам ожидать от него, ответил Аструх. — В отличие от других правителей он не меняет своих суждений. Кроме того, расходы на эту войну велики…

— Расходы велики на все войны, — перебил его Вениамин.

— Совершенно верно, — сказал Аструх. — В Жироне теперь введен дополнительный налог на хлеб, вино и мясо, чтобы выплатить займы, которые город взял для войны. Этот налог вызвал возмущение, из-за которого мы страдаем, — добавил он угрюмо. — Вениамин, я бы не хотел жить снаружи крепких стен нашего гетто и нашего города. Когда фермеры и крестьяне озлоблены, они срывают зло на городе и на нас. К счастью, мы защищены двойными стенами, и теперь король обещает удлинить городские стены, чтобы окружить все то, что на окраинах.

— Дорогостоящее предприятие, — сказал Вениамин. — Меня удивляет, что он думает об этом.

— А что, если с севера снова вторгнутся войска? — сказал Аструх. — Люди там будут беззащитны.

— Сперва они атакуют нас в Фигуэресе, — сказал Вениамин. — И дадут жителям Сант-Фелиу время укрыться за стенами Жироны. Кстати, где вы остановитесь завтра? Я думал, сможем остановиться у родственника Крескуеса, который женат на моей родственнице, — ответил Аструх. — У него ферма неподалеку от побережья. Я отправил ему письмо, когда обдумывал это путешествие.

— Пойдемте ко мне в кабинет, поговорим о вашем маршруте.

— Пошли, Бонафилья, — оживленно сказала Ракель. — Мы отправляемся на прогулку. Где Лия и Эсфирь? Юсуф?

— Вы говорите совсем как сеньора Юдифь, — пробормотал мальчик, поднимаясь из-за стола.

Когда путники из Жироны покидали Фигуэрес, нависавшее над горизонтом солнце светило им прямо в глаза. План Аструха включал в себя несколько более долгое путешествие на второй день по сельской местности, которая, хотя была красивой и плодородной, не представляла для него особого интереса.

— Меня слепит солнце, — сказала Бонафилья Ракели, той теперь было поручено постоянно сопровождать ее, а не ехать рядом с отцом, с которым она могла постоянно вести разговор.

— Отвернись в сторону, — сказала Ракель. — Мул видит дорогу — тебе не обязательно смотреть вперед.

— Нам вообще не пришлось бы отправляться в это путешествие, если б папа не настоял на том, чтобы выдать меня за кого-то в Перпиньяне, — продолжала Бонафилья, не обращая на нее внимания. — У меня все затекло и болит оттого, что вчера ехали целый день.

— Завтра будет еще хуже, — безо всякого сочувствия сказала Ракель. — Но ты с этим справишься. Не знаешь, как далеко собирается ехать твой папа сегодня?

— Откуда мне знать? — раздраженно ответила Бонафилья. — Он не разговаривает со мной. Велит сделать то или другое, и не спрашивай зачем. Буду рада убраться от всех них, — сказала она дрожащим голосом. Глубоко вздохнула и стала оглядывать поля, леса, виноградники и сады по обе стороны дороги. — Когда будем обедать? Вокруг одни поля.

— Ты голодна? — спросила Ракель, наблюдавшая, как Бонафилья с жалким видом ковыряла свой завтрак.

— Нет, — ответила та. — Просто поинтересовалась.

— Думаю, будем есть на обочине. Твой отец хорошо знает дорогу. Он найдет место, где можно остановиться. Там должны быть вода с травой для животных и деревья, чтобы сидеть в их тени.

Дорога вилась по широким прибрежным равнинам к морю, с каждой минутой становилось все жарче. Вопросы и жалобы Бонафильи струились мимо ушей Ракели, словно ручей, они стали такими привычными, что она перестала слышать их. Если не считать совета откинуть внешнюю вуаль и развязать внутреннюю, чтобы лицо обдувал ветерок, она не обращала на нее внимания, погрузясь в собственные мысли.

Они сделали краткую остановку у чистой реки где-то между колоколами к обедне и к вечерне, напоили потных животных и снова тронулись в путь. Даже кобыла Юсуфа замедлила шаг, когда они ехали по пологим холмам в жару. Наконец их лица овеял свежий, прохладный ветерок. Юсуф потянул носом воздух.