Свои грабли бьют не больно - Михаил Серегин Страница 15

По дороге в райцентр я еще раз посмотрел в старой и грязной теперь боровской газете заметку о том, что в помещении районной библиотеки прошло очередное заседание местного общества краеведов-любителей под руководством его председателя, а по роду своей основной деятельности главного редактора местной газеты «Боровчанин» Геннадия Титова, к которому я сейчас и держал путь.

Редакция газеты располагалась в одной небольшой комнате, где кроме невысокого щуплого парнишки лет двадцати пяти, ожесточенно правившего что-то на допотопном компьютере, была только молоденькая девушка никак не старше восемнадцати лет, которая что-то писала, а сама украдкой поглядывала в сторону Титова влюбленным взглядом.

– Здравствуйте! – сказал я, входя. – Как мне увидеть господина Титова?

– Это я, а что? – оторвался от своего занятия парень.

– Видите ли, я живу на даче недалеко от Салтыковки и недели две назад видел по телевизору передачу о наших местах, а в частности о Яхонт-Изумрудове, – начал было я, и Титов понятливо покивал головой.

– Я ее тоже видел! А еще эту фикстулю – приходила она ко мне. Показал я ей кое-что, рассказал, а она уже из этого передачу слепила. Знал бы я, что из этого выйдет, выгнал бы эту так называемую журналюшку к еловой бабуле!

– Что же вы сами не выступаете с такими передачами? Вы же знаете гораздо больше! – удивился я. – Да и получилось бы у вас гораздо интереснее, по крайней мере не оговаривались бы чуть ли не через слово.

– А у меня папика нет, который бы меня двигал! – усмехнулся он. – Неужели с первого взгляда не понятно, что девица эта не сама на телевидение пробилась, а ее за ручку привели. Она же и двигается словно вся на шарнирах, как Буратино, и в тексте путалась, а уж читала его таким тоном, словно отчетный доклад на собрании районного актива.

– Вообще-то похоже, – улыбнулся я, вспомнив ту журналистку.

– Так чего же вам от меня надо? – спросил Титов.

– Понимаете, я сам являюсь членом областного общества краеведов. – Тут я достал из барсетки и предъявил ему членский билет. – И тоже интересуюсь подобными вещами. Моя жена постоянно на грядках поклоны бьет...

– Грядки – это святое! – перебив меня, рассмеялся он. – Моя мама там тоже от зари до зари торчит и упаси бог ее отвлечь – беды не оберешься! Только здесь и спасаюсь от принудработ!

– Не могли бы вы поговорить со мной об этом странном человеке, чтобы я мог себя хоть чем-то занять? А то я уже осатанел от безделья! – попросил я.

– Все понял, но извини, старый, у меня сейчас запарка, – по-свойски ответил парень. – Приходи часа через два, а лучше три, тогда и поболтаем. А пока сходи в наш краеведческий музей... – предложил он, но тут же поправился: – Хотя! Не стоит! Туда потом! – махнул рукой он и объяснил: – Там о Яхонт-Изумрудове практически ничего нет, одна только фотография есть – дом-то сгорел, и ничего не осталось. Лучше наведайся в нашу районную библиотеку и попроси подшивку нашей дореволюционной уездной газеты – уверен, что найдешь там массу любопытного, а потом мы с тобой это обсудим – ты ведь уже хоть до некоторой степени будешь в теме. А потом и в музей вместе сходим. Годится?

– А ты не уйдешь? – тоже переходя на «ты», спросил я.

– Если бы! – вздохнул он. – Мне тут еще два опуса править надо, так что я здесь до вечера.

Районная библиотека, как ей и положено, находилась на центральной площади Боровска, и идти до нее было минуты три, не больше. Около входа я увидел «Ниву» Куркуля, а войдя внутрь, и его самого. Он сидел над подшивкой местных газет, которые постоянно печатали как «Лунный календарь садовода», так и прочие полезные советы, и старательно выписывал оттуда что-то остро ему необходимое для своей куркульской деятельности: то ли о прививке деревьев, то ли об удобрениях – бог его ведает. Я предупредительно с ним поздоровался и в ответ удостоился еле заметного кивка – ну и черт с тобой!

Я заказал у библиотекарши подшивку газеты «Голос Боровска» и приготовился ждать, но она принесла их неожиданно быстро. Заметив мое удивление, пояснила:

– Наши краеведы ее часто берут, вот и не убираю далеко.

Удобно устроившись за довольно шатким столом, я с головой погрузился в дореволюционную жизнь российской глубинки. Чего там только не было! С огромным интересом я читал рекламу новейших корсетов прямо из Парижа, средства для придания усам особого блеска и ухоженности, самого надежного в мире «Персидского порошка» от клопов, а также объявление о снижении цен на продукцию шляпной мастерской госпожи Терентьевой, небольшую заметку о драке пьяных извозчиков около заведения мадам Артамоновой – вероятно, это был бордель – и все в том же духе. Очень скоро поняв, что если буду читать все подряд, то проведу в библиотеке несколько ближайших суток, я начал смотреть газеты, ориентируясь по заголовкам статей, и был за это вознагражден. Сначала мне попалось интервью местного репортера Миловидова с настоятелем церкви святого Николая Чудотворца отцом Василием, где священник метал в Яхонт-Изумрудова громы и молнии и предрекал все возможные кары земные и небесные за его приверженность чернокнижию и безбожию. Прошелся он также и по поводу проводившихся в доме этого господина сеансов спиритизма, что являлось делом категорически не богоугодным. Потом я нашел статью того же Миловидова о финансовых махинациях Яхонт-Изумрудова. Уж неизвестно, откуда этому репортеру стало все известно, но, оказывается, Антихрист владел коллекцией редчайших античных монет, с которой никак не желал расставаться, чтобы рассчитаться с многочисленными долгами, образовавшимися в результате его алхимических опытов, требовавших особого оборудования и химикатов. Зато он весьма охотно брал кредиты под залог этой коллекции и умудрился сделать это сразу аж в трех местах. Разразился страшный скандал, и Яхонт-Изумрудов вынужден был погасить два кредита, совершенно неизвестно откуда взявшимися деньгами.