Тождественность любви и ненависти - Чингиз Абдуллаев Страница 15

Днем за обедом он обратил внимание на молодую женщину,появившуюся за соседним столом. На ней было белое платье, ладно сидевшее на еестройной фигуре. У женщины была темная короткая стрижка, серые глаза,чувственные губы, нос с горбинкой. Удивительно красивое, запоминающееся лицо аристократки.Позже он узнает, что ее отец-профессор был из потомственного рода российскихдворян. Он несколько раз оборачивался, чтобы ее увидеть. Она заметила, как онна нее смотрит. И сама несколько раз поворачивала голову, глядя на него скаким-то непонятным чувством удивления и радости. После обеда он вышел нааллею, где прогуливались все отдыхающие. И сразу увидел новенькую. Ему былотолько двадцать семь лет. Он был молодым и наглым. Но, возможно, она осталасьна аллее именно для того, чтобы познакомиться с ним. Тогда он об этом даже неподумал. Подойдя к ней, он сразу спросил:

– Вы только недавно приехали?

Она взглянула на него и через секунду спросила:

– Это новый способ знакомиться или вам действительноинтересно?

– Мне интересно, – кивнул Дронго. Хотя тогда его такеше не звали.

– Я журналистка. Прилетела только сегодня утром. Собираюматериал «из жизни отдыхающих». И мне дали только два дня. А вы кто?

Ответ на этот вопрос всегда представлял для него некоторуюсложность. Уже тогда он не пытался отвечать искренне.

– Я юрист, – ответил он, – прилетел сюда на отдых.

– Вам здесь нравится? – поинтересовалась она.

– Вы спрашиваете уже как журналист или вам интересно? –он вернул ей тот самый вопрос. Она оценила его находчивость. Усмехнулась.Протянула руку.

– Ирина.

Он назвал свое имя. Настоящее имя, которое мог тогда ещеназывать. Они улыбнулись друг другу.

– Вы приехали с группой или отдыхаете как индивидуальныйтурист? – спросила она.

– Я приехал с группой, – соврал он во второй раз.

– И вы первый раз в Румынии?

– Да, – он соврал в третий, искренне надеясь, чтобольше не будет лгать. И задал свой вопрос:

– Вы тоже первый раз прилетели сюда?

– Верно, – она улыбнулась, – но я уже бывала вЕвропе. В Венгрии и в Болгарии.

– Это не совсем Европа, – заметил Дронго, –знаете, как обычно говорят, курица не птица, а Болгария не заграница.

– Еще говорят, что женщина не человек, – вспомнилаИрина.

– Я обычно так не говорю, – возразил он, – и вампонравилось в этой Европе?

– Очень, – восторженно сказала она. – София оченькрасивый город, и там такие прекрасные люди. А Будапешт просто настоящее чудо.Он мне ужасно понравился. Из наших городов мне так нравятся только Киев иЛенинград.

– Ленинград мне тоже нравится, – согласилсяДронго, – а в Баку вы были?

– Нет. Никогда не была. Мне говорили, что это очень красивыйгород.

– Как и все города, расположенные у моря, – сказалДронго, – в них всегда особая, неповторимая атмосфера. Например, наЛазурном берегу во Франции или на побережье Адриатического моря в Югославии.

– Неужели вы везде были? – спросила она. – Это такздорово. Я больше всего на свете люблю путешествия.

Он не стал уточнять, что тоже любит путешествовать, ноотправляется в разные страны совсем по другим причинам.

– Говорят, что море и солнце благотворно действуют наженщин, – заметил Дронго, – они становятся чуточку безумнее и намногоболее раскованнее, чем в обычной обстановке. Об этом писали еще Мопассан иКуприн.

– Не почувствовала, – ответила Ирина, – или у васбольшой опыт общения с женщинами?

– Не знаю, – признался Дронго, – большой опыт былу Мопассана и Куприна. А я только учусь.

– Вы забавный, – заметила она, – а где выостановились?

– На двенадцатом этаже в девятом номере, – сообщилон. – А вы где?

– В соседнем отеле. Только у меня есть напарница, женщина летсорока пяти. Она все время скорбно молчит, словно я вселилась в ее личнуюквартиру. Я обычная журналистка и мне полагается только одно место вдвухместном номере.

Это было советское изобретение, когда двух посторонних людеймогли поселить в обычном двухместном номере.

– Значит, у меня лучшие условия, – заметилДронго, – и по законам логики мы должны подняться ко мне в номер.

– Почему должны? – поинтересовалась она.

– У меня второе место свободно, – пояснилДронго, – и мы можем спокойно переговорить.

– А разве нам мешают разговаривать здесь? – лукавоспросила Ирина.

– Там просто удобнее. Кроме того мы должны отметить нашезнакомство.

– Неужели вы пьющий человек? – с шутливым отвращениемсказала она. – Никогда бы не подумала.

– Мы можем выпить лимонад. Но у меня есть чудесный рижскийбальзам. Не обязательно напиваться при знакомстве.

Она взглянула на него и вдруг улыбнулась еще раз.

– Вы напоминаете мне одного человека, моего знакомого. Тожес Кавказа. Несколько лет назад мы были с ним очень близки. У вас нетродственников в Тбилиси?

– Есть, – улыбнулся Дронго, – но похожих на менянет. Насколько я помню. Хотя нельзя исключить, что где-то ходит мой двойник.Это тем более вероятно, что бабушка у меня грузинка. Она менгрелка.

– Вы похоже на моего знакомого, – задумчиво сказалаИрина. Она как-то испытывающе взглянула на него. – Вы, наверно, погороскопу Овен?

– С чего вы взяли?

– Мой друг тоже Овен. Родился в конце марта. Сумасшедшийнапор, безумная энергия и он большой ребенок. Вы тоже такой?

– Не знаю, – усмехнулся Дронго, – по-моему, всеОвны немного похожи друг на друга. А вы кто по гороскопу?

– Скорпион.

– Говорят, что это самый сексуальный знак для женщин, –заметил Дронго.

– А самый сексуальный для мужчин, это, конечно, Овен, –рассмеялась она. – Теперь я знаю, как вы соблазняете женщин.Пойдемте, – неожиданно согласилась она, – я должна попробовать вашбальзам.

Они поднялись в его номер. Он достал бутылку бальзама,разлил темную жидкость в два стакана. Они переплели руки, чтобы выпить набрудершафт.

– За вас, – сказал Дронго.

– За вас, – повторила она как эхо, пригубляя напиток.

Они стояли слишком близко и рядом друг с другом. Ончувствовал ее грудь под своим локтем.

– Что теперь? – спросила она, когда они опустилистаканы.

– После того как мы выпили на брудершафт, нужнопоцеловаться, чтобы скрепить нашу дружбу. Такой порядок.