Осень&Детектив - Евгения Михайлова Страница 15

Я был очень голоден, но когда вошел в кухню, понял, что мне в горло кусок не полезет. Начал большую уборку. Поднял одеяло – и меня качнуло. На полу не пятно, а просто лужа крови. Бросился звонить Валере, чтобы потребовать две вещи. Первое: пусть скажет, в чем дело. Второе: пусть вернется и уберет. Его телефон был недоступен. Помыл пол как получилось: у нас старый паркет со щелями. Прибрал, поменял белье, ужинать не стал, выскочил в магазин, купил бутылку водки. Выпил ее почти залпом, беззвучный тост был один: «За то, чтобы в последний раз». За то, чтобы перестать быть тряпкой и положить всему конец. Возможно, не только этим свиданиям, но и сотрудничеству с Валерой в принципе. Бойтесь своих желаний и тостов: они сбываются.

На следующий день Птички в театре не было, репетировали ту пьесу, в которой она не занята. Мы с Валерой обсуждали рабочие вопросы. Одни не оставались, поговорить было невозможно, да и не было у меня на это сил. Он выглядел очень плохо, был чем-то озабочен, постоянно куда-то звонил. Мы засиделись допоздна. Когда все разошлись, он сразу сказал мне, как будто ждал, когда мы останемся одни:

– Боюсь, что-то случилось. Таня не отвечает на звонки со вчерашнего вечера. Она не пришла на работу, дома тетка бросает трубку.

– Ты говоришь, с вечера? У вас вчера что-то произошло? На полу была лужа крови.

– Произошло. Она была почти невменяемой. Требовала, чтобы мы поехали вместе ночевать в театр. Не хотела домой, грозилась убить себя, меня, мою жену. Бросилась на меня, стала душить. Мне пришлось ее ударить. Только так можно прекратить истерику. У нее слабые сосуды. Кровь хлынула из носа. Я вытащил ее из квартиры, сели в машину. Я думал, успокоилась. А она спросила: мы едем в театр или нет? Я ответил, что она едет домой. Таня выскочила на ходу. Еле успел затормозить. Останавливаться там нельзя. В общем, она побежала. Надеюсь, что домой. Но вот такая телефонная блокада. Наказывает меня, шантажирует, пугает. Может что-то выкинуть, как когда-то с замужеством.

Так прошло несколько дней. У Валеры потемнело лицо, глаза смотрели затравленно, он говорил мало, неохотно, ни во что не вникая. Сказал мне только, что ездил к Птичке домой, позвонил в квартиру, тетка выглянула и захлопнула дверь перед его носом. А потом в театр пришли два полицейских. Сказали, что ищут Татьяну Васильеву по заявлению ее тети. Она не была дома с того самого дня свидания. На работе тоже не появилась, никому не звонила. Нас всех опрашивали: кто и когда видел ее в последний раз. Ну, и где, конечно. Ребята из группы сказали, что три дня назад они с Валерой уехали из театра, больше ее никто не видел. Ну а дальше был наш выход с Валерой. Пришлось все рассказать, тем более в театре это секрет Полишинеля. Все равно кто-то рассказал бы. Ну Валера описал, как и где они расстались. То, о чем я уже знал. Валера сказал и о том, что так уже было. Когда-то Таня обиделась на него, куда-то поехала и вышла замуж за первого встречного. Он оказался негодяем. Сейчас они в разводе. Полицейские ушли, попросили всех быть на связи.

Прошло еще дней десять. Я, конечно, не так переживал, как Валера. Но и надо мной висела неизбежность неприятной новости, последствия очередной выходки Птички. Вздрагивал от звонков. Решил: дождусь какой-то ясности и свалю от них с концами. Пусть мирятся на другой хате. А пока я послушно сидел часами рядом с Валерой после наших дел, поймав его умоляющий взгляд: не оставляй меня одного.

И случилось. Я даже не сразу въехал, с утра у всех переспрашивал в театре, надеясь, что это слухи, что неточно. Но все было точно, о чем нам и объявил следователь по уголовному делу. Его открыли по факту убийства Татьяны Васильевой, тело которой обнаружили под листвой в канаве на окраине Измайловского парка. Поздние грибники нашли.

Нас всех опять допрашивали, но уже с пристрастием. По всему получалось, что Валера видел Птичку последним, она исчезла после их любовного свидания в моей квартире. Нас с ним повезли в отделение для дачи показаний. Мои соседи сказали, что никто из них не видел, как Валера с девушкой в тот день уходили из квартиры. Но о странностях этих свиданий, конечно, сообщили. Крики, плач, шум. У меня был обыск. Следователь ползал по полу с лупой. В щелях между старыми паркетинами нашел следы засохшей крови. Взяли на экспертизу.

Осмотрели машину Валеры, устроили и у него в квартире шмон. В корзине с грязным бельем нашли белую рубашку с подозрительными пятнами, забрали. Взяли какие-то его ботинки. Жена Валеры показала, что муж в тот день вернулся очень подавленным и с тех пор в таком состоянии постоянно. Она сказала неосторожную фразу: «Эта женщина – проблема». Имела в виду, что Птичка испортила их жизнь. И только. Но следователь хмыкнул:

– А проблемы надо решать.

Валеру задержали по подозрению в убийстве любовницы Татьяны Васильевой. Я остался в статусе главного свидетеля. Следователь Сизов вошел в роль великого сыщика, Пуаро от сохи. Его страшно раздражало, что я мало говорил об отношениях Валеры и Птички, о своих впечатлениях. Я держался, чтобы не сказать лишнего во вред Валере и не послать этого типа с его маниакальными догадками. При этом пытался не сильно его злить. Они там все больные. Запросто обвинят в соучастии или каком-то пособничестве.

Короче, вот так кончилась моя маленькая миленькая подработка. Не успел я свалить вовремя и с концами. Пришел домой после очередного допроса, выжатый и перепуганный, если честно. Никогда не оказывался так близко с подобной бедой, не приближался вплотную к такой опасности. Посмотрел вокруг себя – и увидел один мрак. И еще так жалко было эту сумасшедшую и хорошую Птичку с ее любовью и страстями. А по Валере просто сердце ныло. Ну, какой он убийца, этот забавный и, в общем, чистый, инфантильный потомок классика, о существовании которого менты вообще не в курсе.

Ночью вскочил и бросился к телефону рыться в контактах. Я вспомнил мужика, с которым меня познакомили на фуршете после одной премьеры. Это был частный детектив, знакомая актриса сказала, что он вытащил ее из большой неприятности. И вообще свой человек. Вот, есть. Сергей Кольцов. Я дождался утра и позвонил.

Он так хорошо меня выслушал. О деле уже знал. Задал всего пару вопросов, спросил мой адрес, сказал:

– Узнаю все, что смогу. Вечером заеду.

Голос у него был спокойный, уверенный. У меня даже на душе потеплело. Я сказал:

– У меня есть немного денег. И Валера – не бедный. Я к тому, что мы расплатимся. Как у вас положено: на расходы и потом. За результат.

– Разберемся, – ответил Сергей. – Не держи пока в голове.

Он приехал ко мне даже раньше, чем обещал. Сел напротив меня за кухонным столом и сразу сказал:

– Дело очень серьезное. Улики все косвенные, но они плохие. У Сизова уже все сошлось. Ее кровь у тебя в квартире и на его рубашке. По времени была возможность. О мотиве и говорить нечего. Крики и плач, слова его жены. У тебя в подъезде видеокамера не работает, как водится. Никто из соседей не видел, как они уходили. Короче, для наших следователей это значит, что дело практически раскрыто. Этот Корецкий – мужик слабый, интеллигент, в стрессе, дожать его до признания, боюсь, не вопрос.