Обреченная весна - Чингиз Абдуллаев Страница 15

Он пошел работать в институт вахтером, чтобы лучше подготовиться к новому поступлению. Они встречались с Кариной, но ее отец, главный редактор газеты, выходившей в Баку на армянском языке, был против этих встреч, считая, что молодой человек, не сумевший поступить в университет, не может быть равноценной парой его дочери. А в 79-м году Мурада призвали в армию. Через несколько месяцев, в конце 79-го, советские войска вошли в Афганистан. Часть Мурада перебросили туда весной 80-го. И уже осенью того же года он был тяжело ранен, и его привезли в Ташкент в состоянии комы. Три месяца врачи боролись за его жизнь. Он вернулся в Баку летом 82-го и узнал, что Карина встречается с молодым парнем, который уже сделал ей предложение.

Мурад не стал ей звонить и что-то выяснять, считая, что так и должно быть. Через два месяца он узнал о ее замужестве. Потом поступил заочно на исторический, начал работать в комсомоле, написал две книги, был принят в Союз писателей, продвинулся по партийной линии и в конце концов оказался в кабинете секретаря Союза.

В 88-м началось противостояние в Нагорном Карабахе. Сначала в Аскеране погибли двое азербайджанских юношей. Потом началась депортация азербайджанцев из Армении. Прибывающие беженцы создали критическую массу, готовую вспыхнуть в любой момент. Вспыхнуло в Сумгаите, где во время массовых беспорядков погибли двадцать шесть армян и шестеро азербайджанцев. Потом правоохранительные органы выяснят, что среди погромщиков и налетчиков было много криминальных элементов, словно нарочно стянутых в город.

В ответ началась массовая депортация почти двухсот тысяч азербайджанцев из Армении. К концу 88-го, когда там почти не осталось азербайджанцев, произошло страшное Спитакское землетрясение. Тысячи погибших и обезумевшая от горя Армения, казалось, давали идеальный шанс на примирение. Азербайджан предложил свою помощь. Как напишет потом в своей книге Раиса Максимовна Горбачева, она была потрясена тем, что в Армении отказались от помощи Азербайджана даже в такой сложный момент. А самолет, посланный из Баку с добровольцами на помощь пострадавшим от землетрясения, разбился в горах, и почти восемьдесят человек погибли.

Новый виток противостояния начался в 89-м, когда в Нагорном Карабахе ввели особое управление под руководством Вольского. Обе стороны начали спешно вооружаться на фоне полного бездействия Центра. На этот раз беженцы из Нагорного Карабаха стали прибывать в Баку, и на фоне полного развала и всеобщей дестабилизации начались армянские погромы 90-го. В них погибли пятьдесят шесть человек, но главное – эти погромы взорвали самый интернациональный город в стране. После него десятки тысяч армян покинут навсегда город, за ними потянутся тысячи евреев, эмигрирующих в Израиль. Хотя справедливости ради стоит сказать, что евреи начали уезжать еще задолго до этих событий.

– Значит, ты живешь теперь в Москве, – повторил Мурад. – Давно переехала?

– Мне повезло. Еще в 86-м году, до всех этих событий, – сказала Карина. – Мы переехали вместе с мужем и дочерью.

– У тебя только один ребенок?

– Да, моей дочери уже восемь лет.

– Как ее зовут?

– Аида.

– Красивое имя, – кивнул он. – Только объясни мне, почему вы так любите все эти трагические имена – Аида, Джульетта, Дездемона, Офелия, Макбет, Гамлет, Ромео, Отелло – полный набор всех шекспировских героев?

– Наверное, потому, что в нашей истории было слишком много трагических страниц, – ответила Карина, – отсюда и наша склонность к подобным именам.

– Что случилось с твоими родными? Они остались в Баку или успели уехать?

– Ты правда хочешь это знать? – спросила Карина, помрачнев и отводя глаза.

– Да. Хочу. Я тогда приехал к вам домой и увидел только сломанную дверь. В квартире никого не было, но видно, что там успели поработать мародеры.

– Папу умер еще в 89-м. Не выдержало сердце. Все эти события на нем очень плохо отразились. Он ведь до последнего жил в Баку, не хотел уезжать. Проповедовал идеи интернационализма в своей газете. Когда многие сотрудники-армяне сбежали, он оставался в Баку, выступал, пытался помочь обеим сторонам лучше понять друг друга, писал обращение к армянам Нагорного Карабаха. В какой-то момент сердце просто не выдержало.

– А твоя бабушка, тетя Айкануш? Что стало с ней?

– Она едва не погибла в январе прошлого года. Ее хотели убить, – голос Карины предательски дрогнул. – Ты, видимо, приехал слишком поздно.

– А твоя мама?

– Она живет здесь, со мной. С ней все в порядке. Наши соседи вывели ее еще до начала погромов.

– Что случилось с бабушкой?

– Я тебе расскажу. Помнишь дядю Сулеймана, нашего соседа? Инженера из какого-то закрытого конструкторского бюро? Помнишь, конечно. Он ведь жил в нашем доме. Знаешь, что он сделал? Когда увидел, что рядом с нашим домом появились чужие, он вышел к ним. Один и без оружия. И сказал, что они не посмеют тронуть живущую здесь старую женщину. И представь себе, они остановились, не решаясь пройти мимо него. А потом другие наши соседи стали выходить из своих квартир и вставать живой стеной между нападавшими и квартирой моей бабушки. Понимаешь, что там произошло? Они не посмели тронуть мою бабушку. Она сама рассказала мне об этом.

– Она жива?

– Ей уже за восемьдесят, и она все прекрасно помнит. А в прошлом году к нам приезжал дядя Сулейман. Он всегда относился к нам по-особенному тепло, дружил с нашим отцом. Он приехал к нам со всей семьей, и они оставались у нас два дня.

– Это взаимное ожесточение сделало нас такими, – пробормотал Мурад. – Я встречался с отцом двоих детей, которых заварили в трубу в Гюмри, в присутствии секретаря райкома и прокурора района. А отец выжил и не сошел с ума даже после тяжелого ранения. Но приехал в Баку с одной мыслью о мести. Я иногда думаю обо всем этом и не понимаю, как мы могли дойти до такого варварства? Два соседних дружественных народа...

– Ты веришь в эти сказки про заваренных детей? – нахмурилась Карина. – Неужели ты действительно ему поверил? Может, это был какой-нибудь провокатор или ненормальный?

– Он стал таким после перенесенных страданий, – возразил Мурад. – Я иногда думаю, что это проклятое противостояние никогда не закончится. Как будто мы обречены на сто лет вражды.

– Я не думала, что, когда мы встретимся, будем говорить о подобных вещах, – призналась Карина.

– Я тоже. Мне было тогда так обидно, что ты не дождалась меня. Я ведь попал в госпиталь с тяжелым ранением и провалялся несколько месяцев. А когда приехал, узнал, что ты выходишь замуж.

– Что я должна была делать? – смутилась Карина. – Я два года писала тебе письма, но ты мне не отвечал. А потом я еще три месяца, каждую неделю отправляла тебе по письму. И ты снова мне не отвечал. Что я должна была подумать? Отец настаивал, чтобы я вышла замуж. А ты не ответил ни на одно...

– Но я не получал писем, – ошеломленно пробормотал Мурад, – ни одного.