Будапештский нуар - Вилмош Кондор Страница 15

– Почему же она не бросила Йожи? – спросил Гордон.

– Это, знаете ли, надо уже у той женщины спрашивать.

– Не получится, она мертва.

– Такова их судьба, Гордон. – Чули откинулся назад. – Если они не умирают, выдерживают года три-четыре, потом попадают в провинцию, это еще пара лет, а оттуда им прямая дорога в Белград. Вы там бывали. Знаете, что там делают с венгерскими девушками.

Гордон кивнул:

– И не только с венгерскими.

– Но венгерских там больше всего. Перед войной туда увезли около десяти тысяч венгерок. Тогда дело вел Душан Ранко, а теперь – его сын. Пара-тройка сотен девушек все еще ошивается в тех местах, а потом их отправляют на восток. В Софию, Константинополь, Багдад.

– Известная история, Чули. Не знай я ее, мне все равно дела не было бы, я за другим пришел.

– Но я уже рассказал все, что знаю!

– Разве я обвинил вас в умалчивании? Окажите мне небольшую услугу. Вернемся в начало. Что за господин купил ее у вас?

Чули отрицательно покачал головой:

– Гордон, вы же знаете: даже если бы я знал, не сказал бы. Впрочем, я все равно не знаю.

– Хорошо. Тогда убедите Шкублича со мной поговорить.

– А Шкублич тут при чем? – Толстяк удивленно посмотрел на Гордона.

– Он сделал несколько снимков с обнаженной девушкой.

– Тех самых?

– Каких?

– Для каталога, – ответил Чули.

Настолько Гордон в этой теме не разбирался, но на всякий случай кивнул:

– Для каталога.

– Я подозревал, – сказал Чули, покачивая головой. – Ни один господин просто так не отдаст пятьсот пенгё за девушку.

– Вот видите. – Гордон закурил. – Как мне убедить Шкублича поговорить?

– Этого старого козла? Дряннее его в городе никого не сыщешь. Знали бы вы, какие фотографии он делает, они даже в каталог не попадают. У него есть частные клиенты, которые за одну такую фотографию готовы двадцать, а то и пятьдесят пенгё заплатить. А девушкам он платит пять.

– Так что же, Чули? – Гордон выпустил дым.

Тот колебался, но недолго.

– Об этом почти никто не знает. Мой караульный однажды заметил, как Шкублич идет на собрание.

– Какое собрание?

– Точно не скаутское.

– А какое?

– Шкублич коммунист.

Гордон, медленно покачивая головой, переваривал информацию, которая была на вес золота, и Чули это прекрасно понимал. Полиция наверняка знает, чем зарабатывает Шкублич. Детективам такой доносчик всегда кстати. Но если выяснится, что он коммунист, тогда его уже ничто не спасет от детективов группы по охране правопорядка под руководством Йожефа Швейницера, ведь после встречи с ними еще никто не возвращался целым и невредимым. Если вообще возвращался. Большинство попадало в тюрьму, об этом заботился Гёмбёш и министр внутренних дел Козма. Чем меньше в городе коммунистов, тем лучше для всех. Они собирались в крошечных каморках, проводили тайные заседания, каждый раз в новом месте, и нельзя было даже представить, что они там замышляют. Гордон не верил, но ходили слухи, что Матушка тоже был коммунистом, а не душевнобольным. Гордон понимал: теперь Шкублич у него в руках.

– Ясно. – Гордон глянул на Чули. – Куда он ходит на собрания?

– А что мне за это будет? – Глаза толстяка блеснули из-под очков с проволочной оправой.

– Я ни слова о вас не напишу.

– И предупредите, если кто-то еще захочет что-либо написать.

– Не могу обещать, но постараюсь.

– Хорошо. Тогда я постараюсь выяснить, куда он ходит на собрания. Мои люди поспрашивают.

– Пускай спрашивают. У вас есть время до восьми вечера. Потому что завтра я уже встречаюсь с Владимиром Геллертом.

– Сделаю все возможное.

– Не сомневаюсь.

Гордон шел к Парламенту по вымершему проспекту Ракоци. Сел на один трамвай, а на площади Аппони пересел на другой. На кольцевом проспекте Императора Карла стало оживленнее, люди, опустив головы, бродили между полицейскими, выстроившимися редкой, но организованной стеной. Гордон вышел на улице Конституции и пошел в сторону площади Кошута. Все газовые и электрические фонари на улице горели, но были накрыты черной тканью. В толпе раздавался негромкий гул, как будто каждый читал свою молитву. Было уже половина десятого.

Гордон пришел раньше, чем планировал, но не жалел, даже несмотря на то, что с опаской относился к похоронам, – нечасто случается, что люди, рассчитывая на то или нет, собираются вместе. Гусары в парадных мундирах выстроились стеной вплоть до главной лестницы Парламента. На флагштоке рядом с венгерским флагом развевались знамена Партии национального единства. Гордон покачал головой и направился к зданию. На площади стояли солдаты: пехота, артиллерия и конница – и ждали, когда смогут присоединиться к шествию, которое начнется сразу после траурной церемонии. Вдруг Гордон услышал звук пролетающих самолетов. Он взглянул на небо и увидел, как девять самолетов строем пронеслись над площадью Кошута. Гордон ознакомился с официальной программой похорон еще несколько дней назад, но самолеты его все равно удивили. Штурмовики под командованием комиссара полиции доктора Дюлы Калнаи пристукнули каблуками и отдали честь.

У главного входа стояли детективы, те же, что и в прошлый раз. Гордон им кивнул, а они махнули, чтобы проходил. В Колонном зале были возложены сотни венков, гости медленно поднимались по накрытой красным ковром лестнице.

Поднявшегося в Купольный зал Гордона увидел коллега, который жестом подозвал его к себе. Репортер поспешил и только хотел что-то спросить, как вдруг приметил за колонной Иштвана Лукача. Ведущий репортер его заметил, сказал что-то своему собеседнику и подошел к подчиненному.

– Как раз вовремя, – пробурчал он вместо приветствия. – Возьмите интервью у английского и американского послов, пока процессия еще не начала движение. Поторопитесь, они вас ждать не будут. – Лукач указал на группу элегантно одетых мужчин в котелках, сидящих по правую сторону от катафалка.

Гордон кивнул и обошел катафалк сзади. Проходя мимо, глянул на тело премьер-министра. Гёмбёш с нарумяненным лицом, в пышном венгерском костюме лежал в гробу, перед которым были сложены букеты, венки, цветы. Жигмонд на мгновение замер. И этот тучный мужик, солдат поневоле, этот страдающий болезнью почек старик управлял страной? Этот человек имел право наносить визиты в различные европейские правительства, этот человек держал Партию национального единства в ежовых рукавицах? К этому человеку по первому же зову бежал сам Кальман Каня? Гордон пожал плечами и приблизился к послам. ^[13]