Завещание алхимика - Наталья Александрова Страница 15

Милиционер насмешливо переглянулся со своими коллегами,тяжело вздохнул и проговорил, обращаясь к толстяку, как к непонятливомуребенку:

– Я вас не про это спрашиваю, я сам тоже люблю сприятелями за столом про кино потрендеть. А я вас конкретно спрашиваю: где выработаете? И на какой должности?

– Ну, молодой человек, как вы не понимаете…

– Я-то все очень хорошо понимаю! – набычилсямилиционер. – А вот вы никак не хотите понять! Ну, чтобы вам проще было –трудовая книжка у вас где лежит?

– Дома.

– Ну, так бы сразу и сказали – безработный! –Милиционер что-то черкнул в своем блокноте.

– Какой же я безработный! – возмутился толстяк. –Я, между прочим, член Российской академии кино и телевидения!..

– Тьфу! – милиционер покрутил головой. – Я жеи забыл, что это, блин, Комарово. Здесь каждый или академик, или уж на худойконец профессор… короче, гражданин академик, что вы можете нам сообщить вкачестве свидетеля?

– Я же говорю – пошел я к Никанорычу насчет электричекузнать. В этом году их очень часто отменяют. Особенно в будние дни. В выходныееще ничего, придерживаются расписания, а в будние – это просто кошмар…

– Папаша, не отвлекайтесь! – оборвал егомилиционер. – Давайте по делу!

– Значит, так… – продолжил кинокритик. –Сначала возле калитки его окликнул, но он не отозвался. А я знаю, что он плохослышит. Подошел к дому, поднялся на крыльцо и снова его окликнул. Опять неотвечает. Смотрю – дверь открыта, ну, я и вошел… а там… – Свидетельпобледнел, покраснел, снова взмахнул руками от полноты чувств.

– Ладно, понятно! – оборвал его милиционер. –Вы на месте преступления ни к чему не прикасались? Не трогали рукамивещественные доказательства?

– Нет, как можно! – заверил его кинокритик. –Я же знаю, что этого нельзя делать…

– Откуда такая осведомленность? – насторожилсямилиционер. – Вы что, гражданин, ранее судимы? Привлекались по статьямУголовного кодекса?

– Да что вы! – возмутился свидетель. –Никогда! Не был, не имел, не состоял, не привлекался! Я вообще, к вашемусведению, чрезвычайно законопослушный человек! А осведомленность мояисключительно на основе просмотра кинофильмов!

– Понятно. – Милиционер снова что-то записал вблокноте.

– Я ни к чему не прикасался, – повторилкинокритик. – А вот вы спросите молодого человека… – И он указал наСтарыгина.

– А что, гражданин тоже был на местепреступления? – насторожился милиционер.

– А как же! – Свидетель снова всплеснулруками. – Я его встретил на крыльце, предупредил, что Никанорыч…извиняюсь, потерпевший убит, но он все равно вошел в дом…

– Интересно! – милиционер повернулся кСтарыгину. – Имя, фамилия, место работы?

Дмитрий Алексеевич представился, назвал место работы и протянулмилиционеру водительские права. Тот внимательно ознакомился с документом,сверил фотографию с оригиналом и наконец вернул права владельцу.

– Значит, Дмитрий Алексеевич, вы тоже хотели поговоритьс потерпевшим? И на какую тему? Тоже насчет электричек?

– Нет, почему же… я вообще на машине приехал. Апоговорить я с ним хотел по профессиональному вопросу…

Он хотел добавить, что разговор был о картинах, но что-тоего остановило, и Старыгин замолчал.

– Я извиняюсь! – раздался из толпы зевак негромкийголос. – Я, конечно, извиняюсь, может быть, это не мое дело, только этотмолодой человек сегодня уже был у Никанорыча…

Старыгин обернулся и увидел старушку в джинсовой панамке,которую встретил, первый раз выйдя от Никанорыча.

– Так! – Милиционер заметно оживился и приготовилсвой блокнот. – Попрошу помедленнее и в подробностях. Во-первых,свидетельница, ваша фамилия…

– Вера Сигизмундовна Зайончковская! –представилась старушка, кокетливо поправив панамку. – Вдова АнтонаАнтоновича Зайончковского! Ну, того самого, вы знаете…

– Допустим, – неуверенно проговорилмилиционер. – Так что, вы утверждаете, что гражданин Старыгин уже былсегодня в доме потерпевшего?

– Совершенно верно. – Старушка кивнула. – Явидела, когда он вышел из его дома.

– В какое время это было?

– В тринадцать часов двадцать одну минуту.

– Откуда такая точность? – Милиционер недоверчивовзглянул на почтенную вдову.

– Я вам все объясню! – засуетиласьстарушка. – Я племянницу из города ждала, Анастасию, и поэтомуприслушивалась к электричкам, чтобы, значит, ее не пропустить, племянницу свою.Электричку тринадцать ноль семь отменили, следующая была в тринадцать двадцатьодну, и я как раз ее услышала, и тут вижу – вот этот молодой человек выходит издома Никанорыча…

– Понятно! – милиционер повернулся кСтарыгину. – Значит, вот какие обнаруживаются интересные подробности!Выходит, Дмитрий Алексеевич, вы находились в доме потерпевшего приблизительно вто самое время, когда наступила его смерть. Таким образом, вы имели полнуювозможность…

– Но он был тогда жив! – проговорил Старыгин иповернулся к старушке. – Ведь вы видели…

– Совершенно верно! – подтвердила та. –Никанорыч его выпроводил из дома, он на него громко кричал…

– То есть у гражданина Старыгина была с потерпевшимссора? – вкрадчивым голосом проговорил милиционер. – То есть у негобыла не только возможность совершить убийство, но и мотив!.. – И он что-тозастрочил в своем блокноте.

– Какой мотив?! – возмутился Старыгин. – Онбыл просто вздорный старик! Характер у него был отвратительный! Если бы всехвздорных стариков убивали…

– Так… запишем… вы испытывали к потерпевшему личнуюнеприязнь… Очень хорошо!..

– Постойте! – Старыгин завертел головой, как будтоожидал от кого-то поддержки. – Но ведь свидетельница видела, что он…Никанорыч… был жив, когда я выходил из его дома!

– Действительно!.. – Милиционер перечитал своизаписи и с сожалением вздохнул. – Он с вами ссорился, значит, был жив. Вмоей практике еще не было случая ссоры с покойником. Но это ничего не значит.Так или иначе мотив у вас имелся, вы могли выйти из дома, а потом незаметновернуться…

В это время к калитке подкатила еще одна милицейская машина.Из нее вышел невысокий озабоченный мужчина с небольшим чемоданчиком,по-видимому, судебно-медицинский эксперт. Он вполголоса переговорил со старшиммилицейской группы, и они двинулись к дому. На полпути к крыльцу милиционеростановился, обернулся и строго сказал Дмитрию Алексеевичу:

– Гражданин Старыгин, предупреждаю вас – никуда невыезжайте из города. У следствия, несомненно, появятся к вам вопросы.

«Дожил! – горько подумал Старыгин. – И отчего явечно попадаю во всякие сомнительные истории? Хорошо хоть сразу наручники ненадели и не задержали до выяснения. А то народ здесь приличный, сраму необерешься…»